Наташа сделала глоток кофе, я тоже взяла чашку.
– Я не хожу в церковь, не являюсь верующим человеком, но в институте был семинар по истории религии. То, о чем вы говорите, отдаленно напоминает христианство.
Наташа кивнула:
– И не только его. Райская жизнь за гробом для тех, кто в земной жизни терпел мучения, придумана не Мартыном. Локтев не изобрел ничего нового. У меня в библиотеке есть книга одного немца, он с бюргерской педантичностью изучил историю разных сект и сделал вывод: все они построены по одному принципу. Есть главарь, который объявляет себя представителем божественного разума, или посланцем инопланетян, или великим магом, или еще кем-то, кто точно знает, что сейчас надо много пахать, побольше зарабатывать, деньги отдавать вождю, себе ничего не оставлять. Вкусная еда, дорогая одежда, развлечения – все это зло. Надо беспрекословно подчиняться главарю, который на собранные средства…
Наташа еще глотнула кофе.
– На деньги, которые принесли ему наивные люди, пахан построит космический корабль, все на нем улетят в прекрасный мир. Или он устроит убежище, где те, кто вел правильный образ жизни, спрячутся от падения метеорита. Вариантов масса. Как правило, все деньги идут в карман главаря. Хотя встречаются и такие руководители, которые верят в нападение летающих черепах-монстров и прячутся вместе с паствой в прорытых тоннелях. Но таких вождей мало, большинство из них элементарные мошенники. А их жертвы несчастные люди с психологическими и психиатрическими проблемами. Все, что придумывают желающие нажиться на несчастных не особенно умных людях, не имеет ни малейшего отношения ни к христианству, ни к исламу, ни к буддизму. Людям надо идти в церковь, в собор, в мечеть, а не собираться в каком-то молельном доме, где гуру-мерзавец обещает им бессмертие и райскую жизнь после того, как они перепишут на него свои квартиры и отдадут ему все заработанные деньги. Мартына, создателя общины в Агафине, и его жену Зинаиду расстреляли за дело. Гортензия утверждает, что ее дед и бабка – жертвы сталинских репрессий. Это вранье. И Мартын, и его жена варили снадобья, после принятия которых люди умирали. На счету этой парочки не одна загубленная жизнь. Их сына Вениамина забрал Виктор Никитин, близкий друг Мартына. Никитины воспитали парня, а потом восстановили общину, посадили Вениамина на трон. Тогда еще были живы люди, которые считали Мартына своим вождем. В основном ими являлись подросшие дети тех, кто ушел вместе с Локтевым из Котелова в Агафино. Мозг этим ребятам промыли навсегда. Они твердо верили, что Мартын напрямую общается со славянскими богами, а те дарят членам общины здоровье, еду, благополучие. Ну да, случаются тяжелые времена, но это всем во благо. Не знаю, чем руководствовался Локтев, когда основал общину, допускаю, что он верил в то, о чем говорил, но, похоже, Мартын был человеком с большими психическими проблемами. Он постепенно сходил с ума, возомнил себя богом Солнца, сурово карал членов общины, которые сомневались в его учении. А в садике-огородике у его супруги Зинаиды росло много разного. Баба отлично разбиралась в ядах. Инакомыслящих семейка Локтевых убирала быстро. Но материального интереса у них не было. После смерти родителей Веня стал нищим, из нажитого у мальчика осталась только убогая изба в Агафине. Все. Локтевы убивали людей, потому что считали их предателями веры предков. Никитины же хотели зарабатывать, но сами возглавить общину не могли. Кто они такие? Кто их послушает? А вот Веня! Он сын Локтева, к нему потянутся несчастные глупцы, овцы, которым нужен пастух. Откуда я все это знаю?
Наташа положила руки на стол.
– Моя мама работала у Никитиных прислугой. Своего угла у нас не было. Мы жили у них на участке в небольшой избе. Формально дом Виктора и Веры считался дачей. Неплохо было бы даже сейчас всем такие фазенды иметь. Гортензия, дочь Вениамина и Авдотьи, я, Зельда и Вероника Фомина – подруги детства, была еще Полина Ковалева, хотя мы все не одногодки, кто-то старше, кто-то младше.
Наташа откинула со лба прядь волос.
– Гортензия считала, что ее отец – государь-самодержец, а она – принцесса. И вела себя, как ей казалось, по-царски. Нас не баловали, игрушки дарили редко, обновки мы получали, только когда старая одежда становилась неприлично мала. Горти же нагло говорила:
– Тебе не нужна кукла, которую ты на Новый год получила, отдай ее мне.
Полина всегда молча протягивала требуемое. Вероника поступала так же. Я пыталась сопротивляться, до слез не хотела расставаться с подарком, который я недавно у кровати нашла. Гортензия прищуривалась:
– Забыла, кто я? Не помнишь, что славянские боги жадных наказывают? Ладно. Расскажу папе, что ты не веришь ни в Дивию, ни в Хорса.
Я понимала, что Гортензия наврет про меня много всякого и мне так влетит, что я потом неделю не сяду.
– Вас били? – возмутилась я.
Наташа кивнула:
– «Дитя без розг вырастает ленивым». Это слова Мартына. Одна Зельда никогда не уступала Гортензии, смело говорила:
– Доноси! Пусть меня выдерут, но кукла со мной останется.
И именно Зельда подняла бунт, когда Горти потребовала у Вероники коробку конфет, которую той вручили на день рождения. Ника уже протянула коробку вымогательнице, но Зеля схватила ее за руку.
– Нет! Горти, иди жалуйся на меня, жаба! Но конфет ты не получишь!
«Принцесса» кинулась к отцу, соврала ему, что Зельда плевала на статую Хорса, Вениамин призвал приемную дочь к ответу. И тут я ворвалась без спроса и приглашения в кабинет и выложила ему правду о том, как ведет себя Гортензия. Следом прибежали Ника и Полина. Они, обычно тихие и неговорливые, стали кричать. Прямо восстание произошло. Итог: Горти получила порцию розг, а нас напоили чаем с пряниками. На следующий день бунтарок отвезли в Москву, купили нам по новому платью. После того случая Гортензия притихла, перестала корчить из себя принцессу, стала приветливо разговаривать с нами, постоянно твердила:
– Мы сестры, живем в одной общине.
Да, я понимала: это спектакль. В душе она все та же Гортензия, которая считает себя особой королевских кровей. Но жить Зельда, Полина, Ника и я стали лучше, игрушки теперь у нас оставались. А потом…
Наташа взяла палки, оперлась на них, встала и направилась к буфету.
– Взрослые почему-то считают, что дети не слышат их разговоров, им неинтересно, о чем беседуют родители с гостями-соседями. Это фатальная ошибка. Я была очень любопытным подростком, что сильно повлияло на мою дальнейшую судьбу.
Хозяйка достала из буфета коробку, порылась в ней, вытащила блистер, выщелкнула таблетку, проглотила ее, запила кофе и улыбнулась:
– Не смотрите на меня так, знаю, что медикаменты надо запивать простой водой. Но я, случайно подслушивая беседу Виктора с моей мамой, узнала правду о своем рождении, а именно, что я незаконная дочь Никитина, мать забеременела от него. Вот тогда во мне зародилось чувство протеста, в большинстве случаев приносящее мне одни неприятности. С возрастом я разобралась со своими психологическими проблемами, справилась с ними, но отголоски остались. Велят запивать пилюли минералкой? Да никогда! Вот вам кофе! Самой смешно, право слово.
