– Да какое такое СМС?! – закричала Ковалева.
Василиса вынула мобильный и протянула его Полине:
– Читай.
– «Срочно приезжай. У меня беда. Как можно быстрей! Полина», – пробормотала помощница Анастасии, – но… я не посылала это.
– Вот, смотри, – не сдалась Василиса. – От кого сообщение? Чей телефон? Как он у меня в контактах записан?
– Поля из Агафина, – прочитала Ковалева, – но я ничего не отправляла.
– Ты видела СМС? – прищурилась Василиса.
Полина кивнула.
– И написано: «От Поли!» У меня не много людей в книжке, – стояла на своем Вася. – Ты хотела похвастаться новой квартирой, это понятно. Но я мчалась сюда на такси. О-го-го сколько денег заплатила!
Все молча слушали разговор, а тот плавно перетек в перебранку.
– Не писала я ничего, – повторила Полина.
– Вот же СМС!
– Мы с тобой давно не общаемся.
– Что? А кто каждый день мне на Анастасию жалуется?
– Кто?
– Ты.
– Я?
– Да! Хватит прикидываться. Еще скажи, что у тебя моего номера нет!
– Есть, конечно.
– Хоть с этим согласилась! Зачем меня звала? Квартирой хотела похвастаться?
– Это не я!
– Перестань лгать! Если это снова шутка, то глупая.
– Моя шутка? Глупая?
– Да! Они всем надоели!
– Что надоело?
– Твои шуточки!
– О чем ты?
– О твоем СМС!
– Да я ничего не писала.
– Лгунья!
– Я никогда не вру!
– Смешно, право! Хватит. Прекрати.
– Сама перестань! – закричала Полина. – Никто тебя здесь не ждал! Проваливай! Ты нам вообще не нужна! Зачем приперлась?
Василиса замерла с открытым ртом, потом бросилась ко мне.
– Танечка! Я все знаю про Полину! Это она отравила и Зельду, и Нику! Вот!
– Давайте поговорим спокойно, – попросила я.
– Вы не понимаете? Васька сошла с ума! – перешла в режим визга Полина. – Спятила! Она с детства на голову ушибленная. Упала в тринадцать лет с сарая, весь день лежала без сознания. Все думали: конец дуре. Анастасия ее спасла, сварила настойку, влила в рот, и девка очнулась!
– Это я сумасшедшая? – заголосила Василиса. – Да Полина моих котят отравила! На них впервые свой яд опробовала. И если кто Польке в детстве не нравился, ну, например, замечания ей делал, она того человека больным делала. Знаете, какое у нее прозвище было? Мадам Белая Поганка. Именно белая. Есть бледная поганка, ядовитая. А существует белая поганка, этот гриб самый опасный в мире. Слопаешь его и гарантированно на тот свет улетишь!
– Полина, налей ей чаю, – попросила Погодина.
Помощница встала и подошла к столику, где стоял чайник.
– Полина дружила с Зельдой и Никой, – продолжала Василиса, – вечно они вместе ходили. А потом стали учиться у тети Клавы.
Полина поставила перед нежданной гостьей чашку.
– Вася, выпей, успокойся, приди в себя. Я тебе не писала! Давай разберемся спокойно!
Василиса схватила чашку и швырнула ее в Ковалеву, та шарахнулась в сторону.
– Ага! Мадам Белая Поганка боится, что на нее попадут капли заварки, – расхохоталась Василиса. – Слушайте! Сейчас все расскажу. Только сначала заприте дверь. Нет, лучше я сама!
Со скоростью юной белки Василиса метнулась к двери, повернула в замке ключ и спрятала его у себя на груди со словами:
– Из моего лифчика не вытащишь сразу!
– Она сошла с ума! – завопила Ковалева.
Димон встал и позвал:
– Полина!!!
Та вздрогнула.
– Что? Зачем так кричать?
– Хочу быть услышанным, – пояснил Коробков. – Сейчас всем надо успокоиться!
– Правильно, – поддержала Диму Анастасия, – Поля, сядь. Пусть Василиса говорит что хочет. С человеком в таком состоянии спорить не стоит. Я тебе верю. Но будь сострадательна к Васе.
Ковалева кивнула:
– Ладно. Как скажешь. Пусть несет свою чушь! Мне что-то стало плохо! Лягу на диван.
– Сейчас вам давление померяю, – пообещал Миша.
Василиса оттянула воротник кофты.
– Слушайте.
Полина вытянулась на диване. Эксперт достал тонометр. Я незаметно включила диктофон в кармане. Бокова заговорила неожиданно спокойным тоном.
Глава тридцать восьмая
В Агафине царили строгие нравы. За малыми детьми взрослые тщательно следили. Ребят не делили на своих и чужих. Замечания малышу мог сделать любой взрослый, если же ребенок бежал к родителям и ныл:
– Тетя Клава у меня отняла карамельку и выкинула, – то отец или мать говорили:
– И правильно! Сладкое только по праздникам положено. Ну-ка, рассказывай, где взял в обычный день лакомство? Кто тебе разрешил его есть?
А еще в общине не поощрялось хвастовство. Да и особого повода задирать нос перед другими детьми, по мнению взрослых, у их ребенка не было. Сыновей-дочерей в Агафине одевали одинаково просто. Никто не щеголял в роскошных нарядах, не носил золотых украшений. Детство Василисы выпало на бедные годы, даже не у всех мужчин тогда имелись наручные часы. И еда на столах в избах была простая: каши, супы, молоко, яйца. Пироги, печенье пеклись по праздникам, конфеты привозили из Москвы, они считались лакомством, дорогим подарком. Мешочки с леденцами, редко с шоколадом, вручались только на день рождения бога Солнца.
Учитывая строй жизни, можно было ожидать, что в детском коллективе не возникнет ростков зависти, злости, желания стать вожаком. Взрослым казалось, что их дети прекрасно общаются друг с другом. Но на самом деле у ребят складывались другие отношения.
Вениамин на всех собраниях непременно говорил:
– Мы все равны. Мы все любим друг друга. У нас одинаковые условия жизни.
Взрослые почему-то не видели или притворялись, будто не замечают, что у одних маленькая изба, у других большая, а у Вениамина каменный дом. Ни глава общины, ни Авдотья не убивались на огороде и в поле, не ухаживали за скотиной. Им все приносили готовеньким. Кое-кто из приближенных к Локтеву селян часто катался в Москву, привозил оттуда обновки. Но большинство жителей не могли позволить себе купить ботинки, донашивали старые. Клавдия, мать Анастасии, являлась местной знахаркой. У нее были клиенты в столице, она постоянно ездила к ним домой. У Погодиных в избе была очень красивая посуда, Настя щеголяла в платьях, которые ей шила тетка Федосия. А та, отличная портниха с широким кругом заказчиков, жила в Москве и работала в ателье.
