И оба этих факта совпадают. Случайно? Не думаю.
Делаю шаг через порог, потом ещё один и, оказавшись подле ближайшей лужицы, присаживаюсь на корточки, опасливо касаясь её смеющейся десятками зайчиков, поверхности.
Ни-чего.
Ни воды, ни шершавости брусчатки. Мои пальцы, чертящие в луже дуги и загогулины, ощущают только слегка тёплый металл.
Обман?
Встаю, подхожу к разнотравью на обочине, и стоит мне наклониться, как мне лицо ударяет порыв тёплого, полного запаха цветов и послегрозовой свежести, ветра. На миг прикрываю глаза – хорошо…
Я уже и не помню, когда, выбравшись из железной коробки корабля, мог поваляться на траве. Вот в такой же – высокой, некошеной, вольной. Это вам не тщательно выровненные газоны парков Станций или городов. Это – свобода.
Не раскрывая глаз шарю рукой, продолжая набирать полную грудь вкусного воздуха – таким хочется дышать и дышать, и… Но тут мои пальцы упираются в преграду. Тёплую, металлическую, покрытую множеством ямок.
Резко открываю глаза – моя рука, вернее пальцы, на одну фалангу погружены в уходящую вдаль воздушную синеву. Трясу головой и, отступив на шаг, отдёргиваю руку. Пальцы на месте. Бескрайний луговой простор, в воздух над которым я засунул руку – тоже.
Всё же обман? Проекция?
Уже не обращая внимания ни на лужи, ни на колышущуюся зелень опускаюсь на колено и веду ладонью по дорожной плитке.
Металл.
Дохожу до обочины и ладонь упирается в вертикальную стену.
Ясно.
Проекция.
Весь коридор, всё его пространство, занимает огромная, единая в своём стиле, проекция. Но зачем?
Встав и отряхнув руки – инстинкты сильнее, иду по коридору, разглядывая окрестные пейзажи. Симпатично, можно даже сказать – благостно. Травка зеленеет, цветочки качаются, насекомые – некоторые похожи на неброских бабочек, перепархивают с одного растения на другое.
Мило.
Дорога изгибается, обходя поросший травой холм, и я останавливаюсь – поворот?! Какой, к чёрту поворот! Я же помню план – этому коридору метров пятьсот длинной. По прямой, без каких-либо изгибов!
Дзиньк-дзиньк-дзиньк!
Резкий металлический звук заставляет меня оторвать взгляд от холма, и я едва успеваю отскочить – выскочивший из-за поворота велосипедист проносится совсем рядом, ощутимо толкнув волной спрессованного воздуха. Велосипедистка – девушка, совсем ребёнок, заливисто хохочет, радуясь моему испугу, а когда исчезает из виду, свернув с дороги прямо на луг, то меня ждёт новый сюрприз – холма нет. Передо мной вновь прямая как стрела дорога.
Опять обманка. Но зачем? Что всем этим авторы хотели сказать?
Ладно дождь – в конце концов это имя корабля. Его образ.
А велосипедистка?
Напомнить экипажу ради чего они воюют? За родную землю, за детей? За будущее?
Если так, то да, признаю – своего они добились. Такая проекция сильнее любого плаката по мозгам бьёт. Уступить врагу такую красоту? Все эти просторы, где, пока счастливо, резвятся наши дети?
Ну уж нет – сдохнем, но жаб не пустим!
Ловко придумано. Очень ловко и наглядно.
А вот интересно – другие программы тут есть? Постоянно от той гонщицы уворачиваться быстро надоест и тогда весь эффект насмарку. Должны же они были что-то ещё предусмотреть. Ну там мальчишек с удочками, неспешно беседующих стариков, женщину, склонившуюся над цветами. Да много чего навертеть можно. При желании, а вот его, в этом я уверен, у Имперских пропагандистов, было с избытком.
Пока я всё это обдумываю ноги приносят меня к небольшому домику, стоящему прямо на обочине. Ничего особенного – самый обычный коттедж. Одноэтажный, фасад обшит светлым пластиком. Окошко с занавеской, сквозь которую проглядывает стоящий на подоконнике горшок с цветком.
Останавливаюсь и дверь приглашающе приоткрывается.
Хм. Это что – моя каюта?
Оригинально.
Делаю шаг к створке и та, несмотря на наличие петель, втягивается в стену. Недоработка дизайнеров? Да пофиг. Мелочь это.
Комната, оказавшаяся за дверью, ни своей просторностью, ни комфортом не блистала.
Пять шагов в длину и столько же, в ширину. Ну да, а куда больше? Хватит и этого.
Койка армейского образца с тонким казённым одеялом, стол, пара стульев, шкаф для одежды составляли всю её обстановку. Скажете скромно?
А что ещё перегонщику надо?
Пригнал корабль, вот тогда и отдохнёшь.
Ещё здесь были две двери, за которыми я обнаружил умывальник с душевой кабинкой и белого брата.
Это открытие меня весьма порадовало, так что спустя четверть часа я выбрался на дорогу будучи полностью освежённым и готовым к дальнейшим приключениям.
Неожиданно, но на пути в рубку, я не встретил никого, хоть и был готов к различным свиданиям. Пожав плечами и решив разобраться с этим позже – должен же у капитана быть доступ к этим проекциям, забрался в кресло, ожидая появления экрана.
И он себя ждать не заставил, немедленно проинформировав меня о готовности систем совершить переход.
Хорошо.
Перебираюсь из капитанского в пилотское кресло.
Так-с… Попробуем.
Медленно сдвигаю ручку тяги, пробуждая движки от сковывавшего их столько лет сна.
По кораблю прокатывается сиплое шипение, оно нарастает, ширится и мои уши улавливают в их зарождающемся бормотании знакомые нотки. Слух вычленяет частые щелчки открывающихся клапанов трубопроводов рабочего тела, их сменяет вскрик запустившейся турбины накачки и еще мгновение спустя, всё заглушает басовитый хор плюющихся плазмой двигателей.
Сетчатое сиденье мягко толкает меня и звёзды, неподвижно рассматривавшие суетившегося за стеклом человечка, покидают свои насиженные места.
Улыбаюсь против своей воли и не имея ни сил, ни желания согнать с лица довольное выражение.
Получилось же!
Сдвинулся он с места!
Медленно двигаю ручку тяги вперёд, наслаждаясь растущим пением движков.
Оно не громкое, обычный человек перестанет обращать внимания через пять минут, но для пилота этот шум слаще шёпота любимой женщины, роднее слов матери.
Чуть качаю джоем и в пение двигателей вплетаются новые голоса.
Маневровые, или как их здесь называют – рули, тонким фальцетом, хором из нескольких голосов, ведут свою арию и крейсер, подчиняясь их настойчивым просьбам, начинает плавный доворот, укладывая белую линию своего движения на зелёную стрелу курса.
Совпали!
Убрав руки от рычагов вытираю выступивший на лбу пот.
