– А потом?
– А потом – списали. Травма головы и прогрессирующая амнезия. Начал всё забывать. Вот тут помню, – показываю на картины: – А тут уже нет, – щёлкаю себя по лбу: – Память как кусками. Что воевал, в роте был – да. А как друзей звали, кто командиром и где мы жаб лопали – нет.
– М-да…
– По военной страховке корабль купил. Оказывается, я и летать умею. Ну и начал помаленьку извозом заниматься. Но всегда, на всех кораблях, их вешал, – киваю на полотна: – Уж очень я Випля нашего, ван Гахена, люблю.
– Невероятно, – дед бросает взгляд на бутылку, и я немедленно наливаю.
– Невероятно, – повторяет он: – Вот так просто – висят себе и висят. Вы что? – Он переводит помутнивший взгляд на меня: – Новости не смотрите?
– Новости? – Чуть-чуть отпиваю из рюмки – хватит, мне голова свежей, хоть самую малость, нужна: – Нет. А что там интересного? Я в системе… системе, – чёрт, как назло все названия вылетели из головы: – Ааа… Да неважно. Там астероиды красивые. Рисовал там. Показать? – Последнее я предлагаю, внезапно вспомнив о тряпке, солидно извазюканой краской. Я об неё кисти вытирал. Но, на фоне моих прочих попыток она да, вполне органично смотреться будет.
Хм…
А вот если её, как и шедевры Виля, меж стёкол зажать, да на стенку повесить…
– М-да… – Задрав голову начинаю прикидывать всё необходимое для подготовки нового шедевра, но осторожный кашель торговца возвращает меня к реальности.
– Извините, – делаю смущённый вид: – Накатило. Так вы, милейший, – киваю на его саквояж: – Мне что-то предложить хотели? Ну-с, – отодвигаю бутылку в сторону и приглашающе взмахиваю рукой: – Вываливайте!
– Нет-нет, – подхватив чемоданчик он поспешно отступает к двери: – Извините, не могу. Рабочий день закончился. Вынужден откланяться. – Он действительно кланяется раз, другой и спиной вперёд выскакивает из кают-компании. Когда я высовываю голову в коридор, то успеваю заметить, как его голова скрывается в шахте лифта.
Ещё немного и сквозь иллюминатор я вижу, как он несётся к выходу из ангара, прижимая к груди свой саквояж.
Понятное дело, хмыкаю и наливаю себе.
Зачем ему тратить время на впаривание мне мелкого хлама.
Сто против одного – он к журналистам побежал. Новость продавать. Уж такое известие потянем много-много дороже, чем купленный мной набор ножей или пластырей.
Ещё раз хмыкаю и, отсалютовав рюмкой шахтёрам, закидываю в себя порцию топлива.
Не… Хорошая штука, эта зелёная хрень.
Главное первую рюмку пережить – следующие легче идут.
Закидываю лишнюю в мойку и отправляюсь на свой склад – до появления экспертов мне надо очередной шедевр смастерить, благо стекло у меня есть, осталось, когда Гахеновские полотна в кают-кампании вешал.
Требовательный зуммер от первого посетителя раздался в тот момент, когда я, удовлетворённо сложив руки на груди, разглядывал свой второй шедевр. Стиснутая меж пары стёкол мешковина, чью поверхность во все стороны пересекали похожие и на запятые, и на головастиков цветные полосы, на новом месте выглядела солидно и даже малость загадочно, рождая череду неявных ассоциаций.
Рядом, сверкая полосами краски, висел скафандр, неявно намекая на место рождения шедевра – бескрайнюю пустоту космоса.
Зуммер повторился и я, оторвавшись от созерцания своих художеств, развернулся к стойке лифтовой платформы, прижимая пальцем кнопку связи.
– Ну? Какого чёрта? – Осведомляюсь крайне недовольным тоном: – Я занят! Если у вас счета – сбросьте на почту и проваливайте!
– Простите, но могу я услышать господина Светозарова? – Голос принадлежит весьма уверенному в себе мужчине старшего возраста.
– Ну? Я он. Чего надо? Занят я. Занят!
– Прошу меня простить, – гость никак не хочет отступать: – Но мне чрезвычайно важно подняться к вам на борт.
– На[censored]я?
– Это крайне важная и деликатная тема. Не более десяти минут, и я вас покину, – продолжает настаивать гость и я, издав полный тоски вздох, активирую лифт.
Пол минуты и передо мной стоит одетый в строгий костюм мужчина, лет так где-то под полтинник.
– Время пошло, – вместо приветствия демонстративно достаю комм и покосившись на часы сую его назад, вновь складывая руки на груди и поворачиваясь к своему шедевру.
– Ваше? – Чуть отодвинув меня в сторону и бросив короткий взгляд на скафандр, гость придвигается к картине.
– Да, – гордо задираю подбородок: – Танец Душ. Там, – дергаю головой в сторону скафандра: – В безмерной пустоте.
– Свежо, – гость начинает теребить нижнюю губу, наклонившись над холстом: – Хм-хм-хм… Это – мешковина? – Отодвинувшись, он достаёт из внутреннего кармана небольшой футляр и, раскрыв его, извлекает на свет очки: – Ну да-да… Мешковина.
Ха!
А что он ожидал увидеть? Натуральный шёлк что ли? Я ж об неё кисточки вытирал.
– Это ткань бытия, – заявляю в ответ, глядя поверх его головы: – Такая же грубая и приземлённая как условности нашего общества, держащие нас в своём плену.
– А это, – сняв очки, он указывает дужкой на загогулины: – Души?
– Вы видите? – Изображаю удивление: – Да. Это те, кто вырвался из переплетений быта и цепей обязательств! Смотрите, как они ярки! Как рады свободе!
– А, простите, – перебивает он меня: – Творили вы там, – дужка, отойдя от полотна, указывает на скафандр: – Снаружи?
– Именно! Этот путь мне указал великий Випль! Конечно, – вздыхаю и поникаю головой: – До высот гения мне никогда не подняться, но работая там, где он создавал свои шедевры, я ощущаю…
– А на его работы можно взглянуть? – Он опять не даёт мне развить свою мысль: – И, прошу меня простить, я не представился. Виной тому исключительно ваш талант.
– Эээ?
– Ваши работы великолепны! Уверен, любой музей из выкупит за любую сумму.
– Так покупай, в чём дело-то? – Ловлю его на слове: – Сотка тысяч и забирай.
– Ну… Я не готов, – начинает давать задний он.
– Не дорос, значит. Что же. Бывает. Великого Гахена тоже вот, при жизни, не ценили!
– Да-да-да, – часто кивает гость и я, после небольшого молчания, посвящённого памяти мэтра, протягиваю руку к кнопке лифта.
– Не смею вас задержать, уважаемый, – подхватив его за руку, разворачиваю мужика в сторону платформы.
– Эй, погодите! – Начинает вырываться он, понимая, что миссия вот-вот провалится: – Но я бы хотел увидеть полотна Випля!
– А я хочу сто тысяч! – Не выпускаю его и вталкиваю на платформу.
– Пока, господин хороший. Ваше время вышло.
– Стойте! Я эксперт!
