Взрыв!
Дым рассеивается и на его месте видна глубокая воронка. Бойцы залегают – камера, развернувшись, демонстрирует стены зданий позади них. Ещё один разворот – теперь видны толстые тела агрессоров. Жабы перемещаются прыжками, высоко взмывая в воздух и совсем по лягушачьи вытягивая длинные, с широкими ступнями, лапы. Округлые шары, которые они прижимают к груди короткими передними лапками, неярко пульсируют и люди, камера заботливо отодвигается, давая хороший обзор на поле боя и становится видно, как бойцы, один за одним падают, сражённые выстрелами непонятного оружия.
Закрывая собой большую часть продолжающегося боя, появляется дикторша.
– На Ваксе, несмотря на крайне неудачно складывавшуюся для войск Империи компанию, Светозаров сумел показать себя решительным и беспощадным бойцом, убившим в рукопашной схватке не менее семи противников.
Над её плечом крупным планом появляется фрагмент схватки – человек, из брони на нём осталась только кираса и поножи, размахивая кривым ножом, теснит неуклюже пятящуюся жабу. Выпад клинка – его противник припадает к земле, распластываясь по ней бесформенной лепёхой и вскидывает вверх шар, готовясь произвести смертельный выстрел.
Но солдат настороже – короткий пинок и оружие, продолжая пульсировать, улетает в сторону. Камера наплывает на голову чужака – хорошо видны вытаращенные золотые глаза с чёрной щелью вертикального зрачка, но через миг прямо в середину плоского лба, проламывая пятнистую болотного цвета броню, втыкается нож, кладя конец этой схватке.
Камера опять отходит назад и кадр замирает, демонстрируя смертельно усталого бойца, чья нога попирает тушу чужака с раскинутыми в стороны конечностями.
Я хмыкаю.
Ого! И что – это тоже я?! Однако…
М-да. Встречу Сиама – надо будет проставиться. Или морду набить – я же ко всему этому вранью ну совсем отношения не имею.
– За своё мужество на Ваксе Светозаров был отмечен Зелёным шевроном за участие в семи атаках, Серебряным Диском Защитника Человечества и жёлтым кантом за контузию, после которой он вернулся в строй. Да, уважаемые зрители, – пафосно возвысив голос продолжает дикторша: – Он был ранен и, несмотря на то, что вполне мог эвакуироваться, предпочёл остаться в строю. Сейчас, зная его цель, это кажется верным, но согласитесь, – она замолкает, давая возможность зрителям прочувствовать момент: – Вырваться живым из того ада, что творился на планете, получить возможность спастись, – её голос начинает дрожать и она замолкает, словно собираясь с силами: – И вернуться! Это героизм, дорогие зрители. Светозаров, зная о ценности полотен, простите, об их бесценности и уникальности этого нашего общего наследия, возвращается, презрев смерть. Да! – Она гордо вздёргивает голову, глядя прямо на меня: – Именно героизм и самопожертвование!
Она пропадает и на экране появляется разделённая надвое карта крупного материка.
Большая часть территории заполнена бурой массой.
Вспухая грязными пузырями, она растёт, затопляя собой всё новое и новое пространство, отжимая, окружая и поглощая разрозненные островки тех мест, где ещё держатся Имперские силы. Они выделены красным, что делает их похожими на кровоточащие раны самой планеты. Самый большой остров раскинулся вокруг главного города планеты. По тому как трепещут его края виден накал борьбы за столицу. Фронт дрожит – даже человеку далёкому от военного дела передаётся ощущение крайнего напряжения, охватившего противоборствующие стороны.
Закрывая собой большую часть захваченной жабами территории появляется дикторша и чужаки, словно ждавшие только её, пробивают кольцо защиты сразу в нескольких местах! Силы защитников рассечены – последний оплот становится похожим на пятилепестковый цветок медленно тонущий в грязи.
Мерзкое зрелище.
Мерзкое даже для меня, совсем далёкого от трагедий той войны.
– Оказавшись в рядах последних защитников столицы, Светозаров, собрав вокруг себя уцелевших бойцов своей роты, удерживал атаки жаб, позволяя гражданским эвакуироваться.
Карта пропадает.
Теперь за диктором появляются вереницы понурых людей, бредущих к транспортам, стоящим на кое-как расчищенной от обломков площади. Камера выхватывает усталые, покрытые пылью лица. Вот женщина, прижимая к груди узелок с пожитками, тянет за руку карапуза в шортиках и маечке с которой весело улыбается жёлтый утёнок. Мужчина с баулами. Он идёт, вздрагивая при каждом разрыве близкой канонады, виден его оскаленный рот и покрытый каплями пота лоб. За ним, понурив голову и прижимая к груди прижавшего уши кота следует девочка. Крупным планом показаны слёзы, текущие по её щекам.
Смена кадра.
Средь руин лежат бойцы. Форма прорвана, брони, по большей части нет. Они ведут огонь в здание напротив и из него, сорвавшись с верхнего этажа, летит к земле толстое тело чужака. Один из солдат привстаёт и подняв руку грозит кулаком противникам. Камни – обломки плит здания, средь которых он лежит, вскипают фонтанчиками попаданий, и он падает, вжимаясь в камни, чтобы через пару секунд продолжить огонь по врагу.
– Выбрав момент затишья, – на экране возникает дикторша: – Светозаров прорывается в Художественный музей. Там он, движимый чувством долга перед человечеством, спасает картины Ван Гахена, пряча их под бронёй.
На экране появляется величественное белоснежное здание со множеством колонн.
– Так музей Вакса выглядел до начала войны, – поясняет дикторша и следующие насколько минут расписывает шедевры, хранившиеся в нём.
Слушаю её в пол уха – пытаюсь осознать всё сказанное с экрана, и медленно обалдеваю.
Ну нефига же себе!
Это что же, оказывается я стремился полотна бесценные спасти – вот и рванул в музей.
Угу. Два раза! Герой, блин! Бескорыстный и всё эдакое-прочее.
Ха! Да если бы я в такую переделку б попал, то мне точно не до мазни этой было б! Руки в ноги и ходу! Пока не прибили. Хотя… Если в том музее действительно что-то ценное и было, то почему бы и не приватизировать? Особенно когда вокруг такой дурдом творится? Ну а не выгорит – когда и, если поймают, так отмаз хороший есть – шедевры спасал. И ведь да – со стороны всё весьма благородно выглядит. Хм… Даже героически.
Чёрт! Вот же Сиам сволочь!
Теперь и вправду придётся соответствовать образу. Ну, зараза! Ну – вот встретимся, я ему всё это благородство припомню! Хотя… Делаю глоток пива. Я же того – амнезийный? Вот и не помню ничего. Шедевры – спас. Почему и зачем не помню. Что это наследие человечества – помню. Потому и спас. Противоречие? Да пофиг – мне же по голове прилетело. Война же.
А война, она и не такое спишет.
Слушаю дальше.
Батальон лег там весь. Из моей, в кавычках, роты уцелело, кроме меня ещё трое. А из батальона не более двух десятков и все, все выжившие, всё же погибли – жабы эвак транспорт сбили.
Так…и здесь свидетелей нет.
