Перевожу дух – на экране рекламная перебивка и я, отрубив звук, вскрываю очередную банку пива.
Однако… Выдув махом пол банки откидываюсь на спинку кресла. Мощно задвинула. Мне даже жалко этого Светозарова стало – такой весь из себя хороший, кхм, мальчик. И весь обиженный. Обществом. Ага. Вот прям щаз разрыдаюсь. От несправедливости и чёрствости бытия.
Блок рекламы закончился и на экране появилась новая студия.
Практически пустая – в помещении, выдержанном в светло синих тонах были только два барных стула и экран на дальней от зрителя стене.
Короткое ожидание и на стулья уселись два гостя – эксперты по довоенному творчеству – мужчина и женщина, оба средних лет. Меж ними, всем своим видом показывая кто тут главный, принялась прохаживаться некая молодая личность, чья разлохмаченная шевелюра, ярко жёлтого цвета наводила на мысли об одуванчике. Сходства добавляла общая тощесть и субтильность ведущего, бывшего, если верить появившейся плашке с подсказкой, не кем иным как художественным критиком. Экран на дальней стене загорелся, демонстрируя зрителям картину гения. На сей раз то была моя, висевшая в моей кают-компании корзина с картошкой. Приглашённые эксперты немедленно принялись разевать рты и махать руками – о чём именно шёл их спор не знаю – звук я включать не собирался – так наблюдать за их перепалкой было гораздо забавнее.
Картинка на экране поменялась – теперь там была корзина яблок и, повисев немного в одиночестве, чуть съёжилась в размерах, уступив половину экрана своей предшественнице – той, что была с картошкой.
Вскочившие с мест эксперты вступили в жаркий спор явно переходя на личности и призывая ведущего, отшатнувшегося от такой экспрессии в свидетели. Мне даже стало интересно, и я потянулся к пульту, желая включить звук и узнать причину такой бури эмоций.
Увы, но причина столь яростно вспыхнувшей дискуссии, так и осталась для меня неизвестна – когда мой палец уже лёг на кнопку включения звука экран погас и на нём высветилось всего одно слово: «Чайни».
Да, это был он – сигнал от Сиама, указывавший на систему, где должно было развернуться главное действие шоу, обещавшего остаться в истории под названием «Возвращение Шедевров».
Облегчённо вздохнув допиваю пиво.
Наконец-то!
Ещё немного, последний рывок и всё – закончив отношения с Сиамом я освобожусь от всех обязательств став свободным как ветер.
Вот только – стану-ли? Червь сомнения, беспрестанно грызущий мою голову, щёлкает своими челюстями, дробя мои надежды.
Не прост Сиам, ох как не прост, да и зачем ему выпускать из своих цепких лапок птичку, несущую ему такие драгоценные яйки? Уверен на все двести, или даже пятьсот процентов – артефакты, вытащенных мною с того бомбовоза, лишь распалили его аппетит, сподвигнув его к этой картинной афере. А дальше что? Что, чем он ещё попытается меня прижать, заставив и дальше таскать угли из огня?
Нет, дорогой мой. Сдам тебе картины и пока ты будешь с ними вертеться – взлёт! Курсом куда подальше. Даже и не в соседний кантон – дальше, через один, или два. Найти-то он меня найдёт – в наш век технологий – это просто, но вот будет ли овчинка стоить выделки – вопрос. Вполне может и так быть, что, узнав где я кручусь, просто махнёт рукой, найдя себе следующую жертву. В любом случае этот вариант намного лучше, чем крутиться рядом, своим присутствием давая повод к работе его фантазии.
Решено.
Система Чайни, передача картин и… И бегство!
Кивнув своим мыслям переправляю банку в утилизатор, и, насвистывая весёлый мотивчик, направляюсь в рубку – прокладывать курс на Чайни, а, заодно, и прочь от неё. Позапутаннее.
Станция системы Чайни более всего походила на длинный гвоздь, или штырь, вбитый в толстую прямоугольную доску. Выбор такой конструкции объяснялся просто – система находилась на пересечении сразу нескольких торговых путей, и большая часть помещений Станции была занята складами, куда скидывались транзитные грузы.
Лучшего места для появления картин, вернее сказать – для их возвращения человечеству, подобрать было нельзя.
Транзит же.
Со всеми вытекающими из этого последствиями в виде представительств практически всех кантонов и торгашей, снующих между ними.
А ещё здесь обитают представители почти всех СМИ, что так же отвечает планам Сиама.
Нет, всё же ловко он всё придумал – уважительно качаю головой и, подогнав Созвездие к краю платформы, посылаю стандартный запрос на посадку.
Выдыхаю.
Ну, Поп, держись. Сейчас начнётся.
Получаю такой же стандартный ответ – на правом экране появляется изображение Станции, поверх которой крупно моргает цифра 27.
Принято.
Разворачиваюсь, нацеливая нос на нужную платформу и уже хочу прибавить тяги, как в рубке появляется голос прежде молчавшего диспетчера.
– Созвездие? – приятным женским голосом обращаются ко мне со Станции.
– Слушаю, диспетчер, – сбрасывая тягу в ноль, жду продолжения диалога.
– По нашим данным этот корабль принадлежит Светозарову. Семёну.
– Верно, – машинально киваю: – Я это. Светозаров – я.
– Вы?! – В голосе диспетчера слышится удивление и радость: – Который художник ещё, да?
– Все мы художники, – рассеяно отвечаю я, гадая, что сейчас изменится: – И все мы творим свой путь по холсту бытия.
– Ой, как красиво… – Слышится вздох, и диспетчер продолжает, обращаясь к своим коллегам: – Это он! Художник, тот самый, девочки, ну – про которого в новостях говорили! – Она говорит мимо микрофона, но я слышу эти и поёживаюсь – началось…
– Эээ… Созвездие? – По тону видно, что женщина включила режим обольщения на всю мощь: – Следуйте, – она томно вздыхает, давая понять, как её душа тоскует по общению с яркой творческой личностью: – К платформе два. Это ближе… – новый вздох: – К обитаемой зоне.
– Платформа два, принято, – отвечаю на автомате, но спохватившись – нельзя же вот так сухо отвечать на подобные призывы, продолжаю: – Спасибо! А что? У вас в жилой и перекусить есть где? Вечером? В достойной обстановке?
– А как же! – С энтузиазмом и надеждой немедленно отвечает диспетчер: – На семьдесят третьем уровне есть очень уютные заведения.
Корабль подходит к площадке, над которой сияет цифра два и она, на миг, возвращается к своим прямым обязанностям: – Созвездие! Причальный луч активирован. Добро пожаловать на Чайни! – Последние слова просто сочатся нежностью.
– Благодарю! – Начинаю отстёгивать ремни – чего сидеть-то? Автоматика всё сделает: – А что? На Семьдесят третьем, и с кабинетами есть?
– Там… Там всё есть, на любой вкус. – Чуть поколебавшись она спрашивает: – Вам столик… Там… На двоих… Заказать?
Оп-па…
Замираю.
