Но политика – слишком грязное дело. Даже для меня – не отличающегося особой чистотой помыслов. Вот так, как они, врать с экрана – не смогу.
Сказал – сделал.
Я так привык.
А давать обещания, забывая про свои слова стоит только камере отключиться – извините, не ко мне это.
Значит – придётся выполнять, что наобещаю. А это – уверен на все сто, или даже пятьсот процентов, остальным не понравится. Угу. Точно. Кому такой «правильный» нужен?
Утопят.
Предварительно изваляв в грязи. До чего докопаться – найдут. Не святой я. А даже если и не найдут – придумают. В этом мире сфабриковать обвинение – это как два пальца об… Ну, вы поняли.
Так что и этот вариант отпадает.
М-да… Варианты отпадают, а вот Древний нет. Этот своих планов менять не будет.
Хорошо, что хоть он сам-лично мне ничего сделать не может. Только чужими руками.
А отсюда вывод – между мной, и теми, кого он пришлёт, должно стоять как можно больше людей. Доверенных мне и проверенных. Угу. Тоже мной.
Значит – нужна структура. А к структуре – база и финансы. А на торговце столько я не подниму – тут миллионами ворочать надо.
М-да… Вернулись откуда начали…
Так ничего и не придумав направляюсь в бар. Может кружка-другая хорошего пива поможет?
Бар был почти пуст – утро выходного дня, если жить по местному времени, откуда же клиентам взяться? Все ещё спят, приходя в себя после вчерашнего вечера и копя силы к сегодняшнему.
А вечера здесь да, насыщенные. Даже и без мордобития насыщенные – за порядком следит внушительных габаритов охранник, сейчас дремлющий за своим столиком.
С ним я уже знаком – что на этой Станции, что здесь, в этом баре, я уже почти свой – раз десять тут столовался. Проходя мимо него взмахиваю рукой, приветствуя ветерана и он мне кивает, не раскрывая глаз – точь-в-точь как кот, притворяющийся спящем подле мышиной норы. Бдит. Для него я, тоже бывший ветеран, есть фигура, не представляющая опасности. Не друг, до этого статуса мне ещё расти и расти, но и не враг. Так, гость. Работяга, по его классификации.
Киваю бармену.
Антон – крепкий мужик, подбирающийся к пятому десятку, пытается мне улыбнуться, но зевок – всё же он простоял за стойкой всю ночь, сводит на нет это намерение и он, прикрыв рот одной рукой, приветственно взмахивает второй – в которой он держит пустую пивную кружку.
Ни как иначе как предложением пропустить штуку-другую пива расценить его жест не могу и показав ему один палец сажусь за облюбованный столик в уголке заведения.
– Есть будешь? – Бармен ставит на стол кружку светлого: – Есть салат, ещё свежий, рыба и канопешки. Ночью днюху праздновали – заказали их с избытком. Отдам со скидкой.
– Давай, – киваю и приникаю к кружке.
Он удаляется, а я, продолжая смаковать напиток, лениво кошусь на экран, висящий на соседней стене.
Там ведут вялый спор два очередных эксперта. На сей раз – канатных. Тема их беседы – спором это назвать сложно – слишком всё мирно происходит, обсуждение достоинств ручной и машинной вязки. Ага. Всё тех же канатов. Каждый из них, представляя свою компанию, пытается убедить ведущего в надёжности именно своей продукции.
Скука.
Мне не интересен этот канатоходец.
Мне не интересно – пройдёт ли он свою дистанцию, или гробанётся на потеху публике. Всё одно его момент славы уже прошёл и СМИ, не дожидаясь результата мероприятия, уже готовы переключить внимание зрителей на что-то новое.
Новое и, желательно, с жертвами. Вот такое да – займёт экраны на несколько недель. Может даже на месяц. Хотя – вряд ли. Память местной публики коротка и события, волновавшие весь мир ещё месяц назад уже глубоко погребены под слоями новых сенсаций. Спроси я сейчас того же Антона о Гахене, так он пожмёт плечами и только. Актриска, ну та, с мощными формами, ещё может и вызовет что-то в его душе – всё же хороша тётка была. Может даже её задницу вспомнит – но не более.
Ну и ладно – мне же легче.
Приподнимаю пустую кружку, подавая сигнал бармену и в этот момент оба эксперта исчезают с экрана. Вместо них там появляется красная полоса срочных новостей.
Уже? В смысле – новая сенсация созрела?
Что-то быстро они канатоходца списать решили.
М-да – не свезло мужику.
На экране появляется молодой диктор, прямо-таки ёрзающий на месте от нетерпения.
– Уважаемые зрители, – торопливо начинает он, будучи не в силах сдержать переполняющее его возбуждение: – Мы вынуждены прервать прямой эфир в связи со срочными новостями!
Пауза.
Мальчик пропадает и вместо него появляется картина космического пространства.
На дальнем фоне видны медленно ворочающиеся с боку на бок грязно серые глыбы.
Хм. Пояс астероидов?
И чё?
Камера опускается ниже и весь экран заполняет туша Гусеницы – самого крупного транспорта человечества. Висящие рядом с ним корабли, на корпусах которых вспыхивают оранжевым сигнальные огни, кажутся карликами по сравнению с этим гигантом.
Ничего не понимаю.
Ну висит себе. И что? Контрабанда? Работорговля? Чего шум-то подняли?
– Неслыханная по масштабу трагедия! – Прорывается голос ведущего: – За всю историю человечества не было ничего подобного!
Антон приносит новую кружку и тарелку с канопешками.
– Слыхал? – взяв кружку, киваю на экран, но он лишь устало зевнув уходит к стойке. Ну да, после праздничной ночи ему явно не до очередных сенсаций.
– Что это было? – Продолжает надрываться диктор: – Ошибка автоматики? Человеческий фактор? Или, – он на миг смолкает, выдерживая паузу: – Воздействие чужаков?!
Пауза. На сей раз чуть длиннее.
– Неизвестно! – Торжество в его голосе звучит, на мой взгляд, слишком уж откровенно. Чему радоваться-то? Трагедия же?! Хотя…
Этой породе как раз подобное и есть радость. И чем кровавее, тем лучше.
– Нам удалось взять интервью у спасательных служб, первыми прибывшими на место аварии. Внимание на экран, уважаемые зрители!
Представляю себе, как миллионы голов послушно поворачиваются к экрану и вздыхаю.
Экран озаряется зеленоватым свечением и с него на меня смотрит фигура в скафандре. Картинка идёт явно с бортовой камеры – всё в помехах и разобрать нашивки на скафандре крайне сложно.
Слышу треск помех.
– Гусеница… – Прорывается сквозь шипение помех мужской голос: – Переход к Вратам был прерван. Ава… – шипение и треск полностью скрывают слова спасателя: – Вых…од. Опасное маневрирование в близост… – опять ничего не слышно: – …оздействие масс не учтено. Следствие, – тут помехи волшебным образом пропадают: – Разрушение рубки, приведшее к временной гибели двух пилотов и сопровождавших их лиц, – фигура кивает: – Неустановленных.
