Уже собираюсь грустно вздохнуть, как контейнер кончается. Точнее сказать – кончается его край, перевалив через который обнаруживаю свою цель – сомкнутые створки ворот.
Всё.
Прочь лишние мысли – работаем.
Распахнуть створки оказалось легче лёгкого. Поворот левой рукояти на два щелчка, поворот правой – на ту же пару, потом потянуть обе на себя до очередного щелчка, и ещё один, синхронный поворот обоих друг навстречу другу.
Готово.
Створки принялись распахиваться, и я осторожно отступил назад – получить пинок от этих громадин мне совсем не улыбалось. Скафандр то выдержит, он и не на такое рассчитан, а вот выдержу ли я? Ещё приложит о какой выступ – болтайся потом тут без сознания.
В общем к раскрытым створам я подошёл только тогда, когда они, завершив положенные траектории, прижались к бокам конта.
Ну что же… Посмотрим, чем меня этот мальчик порадует.
Бинго!
Луч фонаря выхватывает торцы плотно уложенных друг на друга контов.
Есть! Фух… Червь сомнения, до последнего момента терзавший меня своим шепотком, посрамлен и понуро уползает в глубины сознания. Эта катастрофа точно не афера.
Нет. Ради неё не стали бы груженный транспорт бить.
Уверен – здесь честная авария была. Безо всяких там примесей ради прибылей.
Делаю себе пометку – заглянуть в рубку. И не ради мародерства – ну что у пилотов взять? Любимую кружку? Горсть мелочи? Да и не стоит их тела беспокоить, пусть они сами уже в новых работают. Меня влечёт в рубку исключительно любопытство.
Мало ли, а вдруг увижу что-то, ускользнувшее от глаз следаков, бывших здесь сразу после аварии. Они же полицейские, не пилоты, вполне могли и не заметить чего-то малого, в корне меняющего всю картину аварии.
Но – это после.
Сейчас – работа.
Первым делом режу ножницами тонкие металлические ленты, стягивающие малые конты внутри большого. Их, если по нормальному, надо расцепить – соединяющие концы кодовые замки расцветают алыми сигналами тревоги, фиксируя мои действия. Была бы тут атмосфера – у меня бы в ушах уже звенело от их визга. А так? Ну кричите, орите, вызывайте помощь – нет здесь никого. Да и не слышно – вакуум же.
Цепляюсь за ручку и пробую сдвинуть с места. Ага. Щаззз. Пять тонн покоя – это не для моих мышц. Хотя – и не для каких иных, человеческих. Ну а раз так – то пусть поработает техника.
Прилепляю к боку конта присоски и когда на их боках загораются зелёные огоньки готовности, отплываю в сторону, вытаскивая из поясной петли пульт лебёдки.
Так. Начнём с самого малого.
Ставлю ползунок мощности на первое деление и прижимаю кнопку старта.
Трос натягивается, дрожит, секунда, другая и маленький контик начинает нехотя выползать из своего гнезда.
Отлично!
Подплываю к нему и вцепившись в одно из рёбер вместе с ним плыву по пыльному морю к ярко сияющему проёму трюма.
Разместить его в дальнем углу было делом пары минут – всё же тут, на корабле, и с гравитацией поиграться можно. А когда закончил, то уселся прямо на добычу и задумался.
И как быть? На один конт у меня почти час ушёл. Долго. Трюм-то вон какой. Сюда, штатно, тридцать три тонны загрузить можно. Это шесть контов. В деньгах – больше сотни тысяч, ну это по рыночным ценам, недоступным для меня. Я же нелегально тащу. Но и половина – шестьдесят… Ну ладно – полтинник с одного захода, тоже немало.
Но шесть часов таскать контейнеры…
Сдохну.
Угу. Точно – сразу как шестой загружу, да за седьмым полечу. А то я себя не знаю – точно сдохну, пока последний запихнуть пытаться буду. Место-то есть, трюм объёмный. А что перегруз – так и не настолько и большой – четыре тонны. Справлюсь. И не такое таскал.
Но шесть часов…
Не спорю – в этой жизни можно сделать всё, если при старте не надорвёшься.
С другой стороны – надо мной никто с плёткой не стоит, да и спешить мне некуда, можно и неспешно, с перерывами все шесть загрузить. Жаба вопросительно дёргает головой, намекая на ещё один конт, но я непреклонен. Нет. Загружу только шесть. И так уверенности нет – ну, что сдам все. Тот, с бегающими глазками, вполне может и послать меня подальше, и настучать куда следует. А за воровство – давайте называть вещи своими именами, здесь по головке не погладят.
Впрочем, как и везде.
Следующие часы слились для меня в один монотонный, обильно посыпанный серой пылью и смоченный потом, поток.
Добраться до транспорта.
Зацепить конт. Долететь с ним до трюма.
Играя гравитацией разместить добычу и – на новый круг.
Перерыв? Некогда! Вот как все затащу – так сразу. Точно. Обещаю. А пока – за следующим контом.
Спросите, чего я перерывы делать не стал?
Не отвечу.
Сам не знаю.
Наверное, ритм сбивать не хотелось, а вот быстрее все закончить – да. Такое желание было.
Уложился я не в шесть часов – всё про всё заняло у меня почти восемь, но когда работа была завершена, то я, хоть и был вымотан изрядно, ощутил чувство гордости. А то! Перетаскать шесть контов это вам не я скажу не просто сидеть в кресле, да джоем шевелить! Тут бригада грузчиков нужна – а я один справился!
Герой!
Правда поганый червь что-то пискнул – навроде того, что такие подвиги нафиг не нужны, но я, переполняемый гордостью за себя любимого, проигнорировал его жалкие потуги бросить тень на выполненную в одиночку работу.
А вот проигнорировать жабу оказалось сложное.
– Шесть? – Приоткрыв свои золотистые глаза она обвела взглядом ровный ряд контов – три внизу и три на них: – Ну что ж… Неплохо. А в том большом, – вертикальный зрачок метнулся в сторону Гусеницы: – Ещё с дюжину осталось. И таких больших на транспорте восемнадцать. Так что, дорогой мой – таскать тебе их, не перетаскать. И вот ещё – чего расслабился? Марш в рубку – сбывать полетим. В полёте и отдохнёшь.
Да, моё второе, и далеко не лучшее, «я» было право. Восемь часов мучений и только шесть контиков. А всего на той Гусенице их триста двадцать четыре. Восемнадцать больших и в каждом восемнадцать мелких. Я бы, за обычный фрахт шести мелких, получил бы… Ну пусть десятку. А вот Гусеница за свой рейс, за самый простой – доставка из точки «А» в точку «Б», срубила бы пол ляма. Как говорится – почувствуйте разницу.
Понятно, что пилотам крохи достаются – но объём-то какой?! Мне о подобном и подумать страшно. Пока.
И да. Три с лишним сотни контов.
М-да… И сколько я их перетаскивать буду? Часов четыреста уйдёт – не меньше. Почти три недели каторжного труда! Нет. Точно здесь сдохну. И всё по твоей вине! Пытаюсь призвать жабу к ответу, но та равнодушно отворачивается. А ей-то чего? Барыши мои, наверняка, подсчитывает.
