– Эк тебя торкнуло! – Грубый голос Пола вломился в сознание, когда с моих пальцев начали стекать, вытягиваясь в сторону скачущего кольца, тонкие зелёные нити.
Рывок – что-то сильно дёрнуло меня за ноги и нити, готовые связать меня с устройством, тонко и грустно пропели, так и не сумев его коснуться.
Очнулся я на земле – спиной к валу.
– Редкий случай, – возникшая в руках Свенна фляга ткнулась мне в губы открытым горлышком: – Впасть в резонанс с генератором – хм. Я такое и не видел. Слыхал – да.
– А что слыхал? – взяв флягу обеими руками я сделал глоток и едва не закашлялся, когда жгучая смесь прокатилась по горлу, выжигая малейшие следы только что владевшего мной дурмана: – Это…что?!
– Это? – Отобрав флягу, Свенн глотнул и передал её Полу: – Спирт, концентрат кофеина, сахар и перец. Бодрит?
– Ещё как, – сипло выдыхаю в ответ: – А ракетного топлива там нет?
– Нет. Хотел добавить, но передумал – курить люблю.
– Смешно, – пошарив по карманам, достаю пачку: – Так с резонансом-то что не так?
– Я слыхал, – вытащив из моей пачки сигарету, он усаживается рядом: – Как-то раз, молебен, слыхал я, проводили. После победы. Угу, прямо на поле боя. А там несколько жабьих бронеходов были. Разбитые, конечно. Но у одного генератор ещё работал – ему, бронеходу тому, пол корпуса ракетой снесли. Ну а корма – целая. Со всеми потрохами. Вот с ним рядом, для наглядности, молебен и затеяли. Картинка должна была сильная получиться – чужая, разорванная техника и тут же, рядом с ней, наши молятся. Служки, как положено, алтарь развернули. Жрец – псалом затянул, а генератор – работает. И, как мне рассказали, жрец своё, ну – что положено, поёт, да вот только голос его – то выше, то ниже – точняк как волновик на оси прыгает. Он, значит вверх – жрец орать начинает, вниз – шепчет.
– И как? Допел?
– Не. – Покачав головой, Свенн отбросил окурок: – Рванул генератор. Там, говорили, такая воронка вышла – средний транспорт прятать можно. Может и слух это, но вот сколько я помню – все молебны только в чистом поле и проводили. Подальше от обломков. Пошли, – встав, он махнул рукой на свой стол с приборами: – Генератор на норму вышел – можно флешку активировать.
Пока он возился с подстройкой считывателя я прокручивал в голове услышанное. Что же это получается – Зелёный, то бишь Древний, и к жабам свои щупальца протянул? Ничем иным объяснить произошедшее со мной возможности не было. Да и жрец тот. Ещё по Инквизиции помню, Тод объяснял – мол псалмы и прочие песнопения, вне зависимости от текста, подчинены одному ритму, настраивающему всех – и певцов и слушателей, в нужном ключе.
Кому нужном?
Да Матери-Церкви, разумеется. Банальное подавление воли и программирование подсознания. А вот как допели, тут и правильные слова наготове – прямиком в размягчённые души. Отчитали проповедь, а паства, пусть даже и дремавшая на волнах музыки, и готова, подсознание настроено как надо.
Вот уверен и здесь тоже самое. И пусть у жаб музыки нет – ритм генераторов вколотит нужные идеи лучше любой проповеди. Ну а жрец тот точно в резонанс вошёл. Усилил колебания сверх расчётно-допустимого – вот и рвануло.
И да, такое точно в лекала Древнего укладывается – любит он расы меж собой стравливать, шепча слова любви и тем, и другим, и то, что именно они – избранные им создания. Это я помню – проходили уже.
– И куда смотреть? – Подойдя к столу и не обнаружив ничего похожего на экран, я вопросительно посмотрел на Свенна, держащего руку над рукояткой, более всего походившей на самый обычный барашек.
– Сюда, – повёл он рукой перед собой: – Сейчас начну питание подавать, – постучал он по барашку: – У них чёткость входящей мощностью регулируется. Смотри.
Небольшой поворот и в воздухе, чуть правее флешки, замерцало овальное, вытянутое по горизонтали окно. Ещё небольшой доворот и рядом с первым проявился второй, точно такой же овал.
– А… Чего их два? – Задал я вопрос, непочтительно ткнув пальцем сначала в один, а затем и во второй экран, медленно наливавшейся яркой, но трепетавшей как ткань на ветру, синевой.
– Стерео зрение, – бросил Свенн, продолжая медленно крутить ручку: – А что дрожат – так это нормально. Жабы видят только движущиеся объекты. Вот видишь? – Свободной рукой он показал на жёлтые треугольники, дрожавшие в верхней части обоих экранов: – Как дрожать перестанут, значит мощность норм. Если по-жабьему рассуждать – то как пропадут из виду, то чёткость картинки в норме. Понял?
– Вполне, – передёрнув плечами я сложил руки на груди ожидая начала записи. Ну, или появления текста. Да чего угодно – мне уже было не особенно важно, что именно будет записано на этом носителе. Сейчас посмотрим, обсудим – какую ерунду они здесь хранили и отдыхать. А завтра, как очнёмся, улетим отсюда. Я – точно, а вот с Полом, или нет – не важно. Увяжется со мной – дам денег и пусть ждёт. А сам… От образа тёплого моря и прочих радостей жизни в бикини меня отвлёк хриплый от волнения голос Свенна:
– Ого… Ну, Сэм, это ты…
– Чего я? – Море, в моём воображении, только что игравшее у моих ног исчезло и вместо него появились те два экрана, полные скачущих символов ярко жёлтого цвета. Именно – скачущих. Знаки, разобрать очертания я не мог, то подпрыгивали вверх, то падали вниз, едва не сталкиваясь с нижними, делая чтение, да что там чтение – смотреть на это мельтешение было больно, решительно невозможным делом.
– А остановить это, – моя рука обвела один из экранов: – Нельзя? Глаза болят! Да и непонятно здесь ничего.
– Забыл? Жабы только то, что подвижно видят. Плюс – так их зрение работает. Оно навроде как наше стерео – каждый глаз свою картинку даёт. С изображением я сейчас справлюсь, это просто. Ты сюда смотри, – его рука указала на дёргавшийся из стороны в сторону символ прямо под застывшим треугольником: – Вот эту кляксу видишь?
Символ и вправду походил на кляксу, или на расплющенного прессом осьминога. И, судя по тому, как трепыхалось тельце невезучего создания, засунули его туда ещё в живом состоянии.
– Недодавили, – вздохнул я и перевёл взгляд на треугольник, давая отдых глазам.
– Что? – Непонимающе переспросил Свенн, но увидев мой взмах руки, кивнул: – Ща, погоди – синхронизацию запущу – нам виднее будет.
Трепетание полотнищ пропало, стоило ему перекинуть несколько тумблеров, а ещё спустя пару щелчков, оба экрана двинулись друг навстречу другу и, слившись в один, застыли давая нам более привычное человеческому глазу изображение.
Да – более привычное.
Более понятное? Нет, нет и нет. Лично мне.
И что с того, что символы перестав нестись вскачь, замерли неподвижно? Ну да, теперь я точно мог сказать, что вот этот червячок, начинавший не то строку, не то венчавший столбец, похож на недоделанный вопросительный знак, когда его сосед – на застывшие спина к спине запятые. Сказать мог – а толку с этого? Но то я. Свенн же, водя пальцем по символам, лишь беззвучно шевелил губами, вглядываясь в жёлтые разводы.
