– И что делать? А вдруг там и вправду свои?
– Вот тут сленг и помогает. Отвечаешь – мол сейчас не могу – якоря затачиваю. С транспорта – ругань. А ты отвечаешь – извини, без вазелина к тебе ни как.
– Бред.
– Он самый. Если там, на транспорте, наши, то они тебе пообещают в зад без всякой смазки и якорь и все, что есть в наличии затолкать, да потом ещё и провернуть пару раз. Или, предложить бросить это занятие и пойти веником помехи разогнать. А жабы только и могут в лучшем случае, подтвердить наличие вазелина на борту, или запись по кругу гонять. Вот как эту, – кивнул он на экран, где появившийся офицер усталым голосом принялся повторять слова о Синем Флоте и эвакуации.
– А если там, ну на транспорте, наши? В стрессе? Морду же набьют.
– Лучше иметь битую морду, чем дохлым в пустоте висеть. Да и редкость это – чтобы корабль не в составе ордера зашёл. А толпе ни как под своих не замаскироваться – слишком шума много. Его никакая маскировка не скроет.
– Ясно. – Киваю на экран, опять покрытый помехами: – Тут что? Кроме этого ролика, ничего нет?
– Есть. Только я эту информацию сейчас вскрывать не буду.
– А чего так?
– Я же объяснял, – Рука Свенна зависает над флешкой: – Этот накопитель хранит информацию до первого считывания, или до переноса её на другой носитель. То, что тут сейчас осталось, если говорить по-нашему, это прокладка. Курс. И, как я понимаю, ведёт он на тот наш, человеческий объект, тот, о котором в тексте говорилось.
– Погоди, – в моей голове начинает медленно выстраиваться цепочка образов: – Сомнительная удача – это поверят ролику, или нет. Человечество – понятно, объект наш. Остаются рука в небо и смерть. Пусть смерть – требование уничтожения. Тогда – прибыть, обмануть роликом людей… Эээ А рука в небо и уничтожить? Уничтожить, пока они на небо что? Целиться будут? Наводиться? Стрелять?
– Смерть не обязательно уничтожить. Для боевого уничтожения у них специальный символ есть. Он же означает насильственное прекращение жизни. А этот, – он кивнул в сторону экрана, где вновь появился офицер: – Ну тот, что я опознал, он скорее отсутствие жизни обозначал. Нет-жизни. Нечто мёртвое, что не может жить с самого начала.
– Камень?
– Типа того. Камень, мёртвый планетоид, просто пустота.
Киваю соглашаясь:
– Тогда, переводя на наши понятия, получается сомнительная операция против некого человеческого объекта, расположенного на мёртвом камне или планетоиде.
– А рука-в-небо это обсерватория, – подал голос Пол: – Свенн, ты забыл что ли? И не рука это вовсе – язык. Жабы им большую часть действия делают, руки так – вторичны.
– Чёрт! – Звонко хлопнул себя по лбу тот: – Точно же. Рукой это я по привычке назвал. Ну да – язык, тянущийся к звёздам.
– Чтобы достать? Попробовать звезду на вкус? – Я почесал затылок: – Что-то мутно.
– Не попробовать, а прикоснуться, – качнул головой Свенн: – Тут по контексту смотреть надо, а я больше ни одного знака не узнал.
– Тогда имеем некий наш объект, – я прищурился, выстраивая в голове очередную цепочку: – Размещённый на мёртвом камне, который, или с которого, люди хотят дотянуться, коснуться звёзд. Хм. А зачем хотеть? Мы же уже и так к звёздам прикоснулись?
– Эй? – Тон Пола был полон раздражения: – Ау? Вы меня слышите? Я же говорю – об-сер-ва-тори-я! И, скорее всего, какая-то секретная, для дальнего поиска. Скорее всего, с неё вглубь жабьих территорий заглянуть хотели – вот они и дали задание её того, порушить. Надо сгонять – посмотреть.
– Логично, – киваю, соглашаясь с его словами: – Вот только смысла туда нестись не вижу. Если жабы там побывали, то от базы только руины, и то – основательно пропечённые.
– Эээ… не скажи, – качает головой Пол: – Империя строила на совесть. Тем более – вот такие, автономные и засекреченные объекты. Да и не факт, что туда много кораблей отправилось – удача сомнительная же.
– Хорошо. Допустим, что разломать ту обсерваторию жабам не удалось. Так – пробомбили малость и свалили. Вопрос в другом – нахрена туда лезть? Что там такого ценного быть может? Это же обсерватория. Не рудник с редкоземельными минералами, не лаборатория, где прототипы оружия, или кораблей делали. Обсерватория. И что? Даже если она и целая, там ведь кроме картинок звёзд, пусть и жабьего пространства, ничего нет. Думаешь, сейчас это хоть сколько ни будь ценно?
– Не фотографии – карты. Такие обсерватории картографией занимаются. И да, ты прав – сейчас они ценности не представляют.
– Вот, – киваю его словам: – Нет ценности – нет и смысла туда лезть.
– С другой стороны, – невозмутимо продолжает Пол: – Там, даже если её и пробомбили, должно было много ценного остаться – строили тогда на совесть. Плюс – любая такая автономная база, кроме своей основной задачи – в нашем случае картографирование жабьих территорий, всегда имела и вторичное назначение.
– И какое же?
– Это надо по месту смотреть. Обычно там склады ставили. А ну как мимо флот пойдёт и чего не хватать будет? А тут раз – и склад под боком.
– Ага, – я даже не стал пытаться скрыть свой скепсис: – Секретный. С транспарантом во всю базу – «Добро пожаловать, дорогие гости!».
– Зря смеёшься. Кому надо – знают. Понятное дело, что одиночному кораблю скорее всего и не ответят, а вот получат запрос от особиста соответствующего ранга, сверят коды и тогда да – Добро пожаловать. Кстати, то, что жабы ролик этот, с офицером, к заданию прикрутили, как раз и говорит, что информацию по базе они получили, но – без кодов. Авось прокатит? Повезёт? Шанс мал, но на то это и двойная Удача.
– И что? – Сдаваться мне не хотелось: – Переться чёрт знает куда ради неизвестно чего? Может там мыла, ну, или, зубной пасты запасы?
– Всё может быть, – пожал плечами Пол: – Может и мыло, а может и оружие, или рем комплекты. А они, знаешь ли, дорого стоит. Надо координаты смотреть, – кивнул он на флешку: – Такие базы, обычно, вне обжитого пузыря ставили. Если так, то есть шанс, что прежде нас туда никто ещё не добирался.
– Ох, не знаю. Все склады кораблями забиты – с чего рем комплектам дорого стоить?
– Ага. С того – кто тебе корабль стоимостью в пару сотен разбирать даст? А так взял ЗИП и готово. Кроме того, – подойдя ко мне он, подмигнув, несильно ткнул меня локтем в бок: – Ходили слухи, что так культурные ценности прятали – когда поняли, что победы может и не быть. А это уже совсем другие деньги.
Жаба, всё это время мирно дремавшая на своей кочке, немедленно пробудилась, принявшись внимательно ловить его слова.
– После войны, как начали всё восстанавливать, – продолжил Пол: – Много чего недосчитались. Кто говорил – в частных коллекциях осело, кто-то утверждал о потерях – мол за такими транспортами жабы особенно сильно охотились – их принцип искусства оскорблял, ну а как по мне – многое до сих пор на складах лежит. А что не вывезли – так, когда Империя рухнула не до того было. После же, когда всё устаканилось, тех, кто прятал уже не найти было. – Сделав паузу, он закрутил головой, разыскивая Свенна, вернее сказать его флягу, но тот ни где не наблюдался.
