Жабы, представлявшие лёгкую мишень на равнинах или в привычных людям лесах, здесь, оказавшись практически в родных условиях, умыли полки кровью, да так, что командованию пришлось спешно подтягивать резервы. Если на тех же равнинах размен шёл один человек против четырёх – пяти жаб, перемещались по земле рептилии скверно, то на Онноне всё пошло ровно наоборот. Выскакивавшая из, казалось бы, крохотного ручейка, или болотца чуть крупнее лужи, жабья пехота, просто косила десятками не ожидавших нападения бойцов. Дошло до того, что штабные, сходя с ума от чудовищных потерь, выпустили распоряжение, запрещавшее солдатам подходить к любым скоплениям воды.
На болотистой планете?
Где девяносто пять процентов поверхности – вода?
Ситуация начала выправляться, когда на помощь истекающим кровью полкам пришли военные строители. Теряя корабли в прорывах к планете, ловя в брюхо выпущенные из-под воды ракеты, они принялись засыпать болота вокруг единственного космопорта, расширяя сухое и безопасное для людей пространство. Следующим шагом стало уничтожение джунглей и тут в дело включились химические войска. Чем именно они засыпали кишащую жабами растительность так и осталось под грифом секретно, но цель – чистое пространство, прожжённое и отравленное, сделало жизнь солдат более-менее безопасной.
К сожалению, все эти жертвы, оказались напрасны.
Сидя на клочке суши, когда как остальная поверхность кишит противником – о какой победе тут могла идти речь? Жабы даже перестали приближаться к границе выжженной земли, предпочтя не обращать внимание на войска, не рисковавшие покинуть относительно безопасное пространство.
А скоро и людям, всем, начиная от многозвёздных военноначальников и заканчивая простыми рядовыми стало ясно – планету надо сдавать.
Пройдя все бюрократические шестерёнки эта мысль была донесена и до Императора, повелевшего:
– Войска – эвакуировать, планету – уничтожить!
Оннонская бойня, так эту операцию позже назовут историки, была завершена. Но сразу после того, как последний пехотинец покинул планету, к её, ставшей враждебной поверхности, устремились десятки тяжёлых бомбардировщиков, нёсших в своих трюмах термоядерные бомбы мощностью в сотни мегатонн. Вываленные в зоны тектонических разломов и напряжений они вызвали катаклизм, за пару недель превративший полную жизни планету в вулканический мир совершенно непригодный для жизни.
Обозлённые произошедшим жабы – на поверхности, к моменту бомбардировки, было под миллион их соотечественников, подтянули силы и дали отступавшему флоту людей бой.
После того, как противники разошлись, каждая из сторон приписала победу себе.
Жабы, и об этом они заявляли со всех экранов и листовок, наголову разгромили Имперские силы, уничтожив более сотни кораблей, изгнав противника из пространства системы. Число, разумеется было значительно преувеличено, но факт того, что флот ушёл был верен.
Люди же, рапортовали как о невиданных потерях противника, умалчивая, что то были нонкомбатанты, так и об исполнении Императорского приказа.
Планета же, с обезображенной вулканами поверхностью и отравленной атмосферой более не представляла ценности ни для одной из сторон. Даже если бы кто-то и захотел заняться её очисткой, сделать это было бы невозможно – множество обломков кораблей, захваченных гравитацией Оннона Один, продолжали падать на поверхность, выжигая и разрушая то малое, что смогло уцелеть в термоядерном огне. Те же корабли, чьим обломкам посчастливилось не попасть в гравитационный колодец планеты, стали новыми спутниками светила, принявшись нарезать вокруг него круги, заражая пустоту радиацией своих разбитых реакторов и химией систем.
Система была объявлена грязной и сейчас только редкие смельчаки, или отчаянно спешащие курьеры рисковали пересечь пространство некогда полного жизни мира.
Динамики в рубке ожили, когда Аврора выскочила из прыжка перед последними Вратами.
– Врата Оннон, – произнёс механический голос и смолк, делая короткую паузу.
– Врата Оннон, – повторил он в своей обычной манере, но в следующий миг в его отрешённости послышались встревоженные нотки. Хотя, возможно, мне это просто показалось.
– Внимание!
Пауза.
– Система заражена!
Пауза.
– Навигация затруднена!
Пауза.
– Системы воскрешения отсутствуют!
Пауза.
– Картографический совет не рекомендует к посещению.
Пауза и, вернувшись к прежнему, механическому тону, голос продолжил:
– Врата Оннон.
– Выруби, – поморщился, нависший над моим креслом, Свенн: – И без балабайки этой знаем, куда идём.
Переход, вопреки всем моим опасениям, прошёл гладко – вспышка света и раз, когда глаза пришли в норму, новый рисунок звёзд, среди которых выделялось местное светило – крупный оранжевый шар чуть правее и ниже носа.
– Хорошо, – изогнувшийся почти зигзагом Свенн, сунул мне под нос свой комм, над поверхностью которого виднелись две группы цифр.
– Наводись, – тряхнул он им: – Смотри, триста сорок один по плоскости и полсотни восемь вверх.
Молча кивнув я медленно отклонил Джой вправо и, когда на сфере радара показались нужные цифры, вернул его в нейтральное положение.
– По горизонту есть, – кивнул Свенн: – Теперь ручку на себя до…
– Не учи, – оборвал я его, и плавно потащил джой на себя, пока линия курса не поднялась на нужный угол.
– Теперь по газам и…
– Слушай, – чуть довернув голову я мотнул ей, словно отгоняя назойливую муху: – Ты или заткнись, или проваливай. Я, знаешь ли, не первый год за эти штуки, – показываю подбородком на Джой и ручку тяги: – Держусь.
– Это я от нервов, – на его лице появилась виноватая улыбка: – Не серчай, Сэм. Пойми – столько лет об этом мечтать и… Извини. Постараюсь быть сдержаннее.
– Извинения приняты, – буркнул я, медленно остывая – вот терпеть не могу, когда под руку лезут: – Прыгать-то на сколько будем?
– Смотри, – он провёл пальцем над экраном комма, вызывая новые цифры: – Дождь, когда его законопатили, шёл на ста двадцати узлах. Это двести шестнадцать ка-мэ в час. Время, с того момента, нам известно – тридцать лет, четыре месяца, три дня и семь часов. Я всё синхронизировал.
– И?
– Прыгай на полсотни пять миллионов километров. Дождь должен быть где-то в миллионе – в одном и трёх от точки выхода. Как из прыжка выйдем, короткими прыжками пойдём, по сотне тысяч.
– Думаешь найдём? – Плавно поведя ручкой тяги я погладил пальцем кнопку прыжкового модуля: – Что-то меня сомнения берут – это даже не иголка…
Договорить я не смог – сфера радара вспыхнула красным и откуда-то сверху, проходя совсем вплотную с линией курса, протянулась толстая красная полоса.
