– Да что о ней можно сказать? Молоденькая она, глупенькая. Борька как женился на ней, так сразу её под себя стал строить.
– И что, построил? – улыбнулась Мирослава.
– Вроде бы, – неуверенно проговорила Семыкина, – первое-то время она была по уши в него влюблена. Только и слышно от неё было – Боренька то, Боренька сё.
– А потом?
– А потом, – Тамара Ивановна задумалась, – трудно сказать, я их дел не знаю. Могу только догадываться.
– И какие же у вас догадки?
– Между Борей и Катей пробежала кошка.
– Какая?
– Вот этого я не знаю. Вроде всё по-прежнему, но Борис поскучнел. Может, просто снова ему приелась семейная жизнь, а может, Катя перестала постоянно идти у него на поводу.
– Поэтому на банкет Борис Аввакумович пошёл один?
– Нет, на эти банкеты вузовские он всегда один ходил. Не знаю, почему у них так заведено.
– Тамара Ивановна, извините, если мой вопрос вам покажется дерзким…
– Чего уж там, спрашивайте.
– Может, у вашего племянника появилась новая возлюбленная?
– Чего не знаю, того не знаю. Но мне кажется, что от Кати Боря не гулял.
– А она от него?
– Скажете тоже, – рассмеялась Семыкина.
– А какие отношения были у вашего племянника с мужем дочери?
– С Ильёй у него как раз отношения были хорошие. А вот брата его он недолюбливал.
– За что?
– Может быть, за то, что Андрей такой же гулёна, как Боря в молодости.
– Вам об этом сказал племянник?
– Нет, зачем же, Ариадна.
– И что ещё вы можете сказать о брате мужа Ариадны?
– Да ничего больше не могу сказать. Он человек холостой, пусть гуляет, если хочется, пока ярмо на шею не надел.
– Под ярмом вы имеете в виду женитьбу? – улыбнулась Мирослава.
– Её самую.
– А у Ариадны с деверем хорошие отношения?
– Я думаю, что да, раз она ему детей своих доверяет.
– В смысле?
– В самом прямом. Они с Ильёй ещё люди молодые, сходить куда-нибудь хочется, вот и просят Андрея с детьми посидеть.
– Типа усатого няня.
– Типа.
– А что же няни у них нет?
– Есть, но только дневная. Она у них не ночует. Да и, потом, лучше уж с родным дядей вечером оставить детишек, чем с чужой тётей, хоть и под наблюдением камер. – Видя, что Мирослава размышляет над её словами, Тамара Ивановна сочла необходимым добавить, – дети-то Андрея обожают. Он с ними возится больше, чем родной отец. Илью, мне кажется, кроме его малеванья, мало что интересует.
– Вы имеете в виду живопись?
– Её самую. Я порой даже удивляюсь, как это он решил жениться на Ариадне. Хотя, – женщина задумалась, – раньше вот говорили выйти замуж и жить за мужем. А теперь многие мужики женятся и живут за женой.
– По-разному бывает, – сказала Мирослава.
– Оно, конечно, так, по-разному, но тенденция наблюдается.
Словечко «тенденция» прозвучало так необычно в устах пожилой женщины, что Мирослава снова не смогла сдержать улыбки и утвердилась во мнении, что внуки основательно приложили руку к воспитанию бабушки. И в это время раздалась длинная нетерпеливая трель звонка. Короткий перерыв, и снова кто-то изо всей силы нажал на звонок.
– А вот и мои пострелята с улицы примчались, пойду открою, а то оглохнем от звона.
– Тамара Ивановна, мне пора. Пойдёмте, внуков встретите, меня проводите.
– Ну что ж, если вы обо всём спросили… – и она заторопилась к двери, в которую уже начали стучать.
Вскоре послышались негодующие голоса:
– Ба, ты чё нас домой не пускаешь?
И тут они увидели Мирославу.
– Так ты не одна? – спросила девочка лет двенадцати.
– А мы и не знали, – попробовал проговорить басом мальчик лет четырнадцати, но голос его сорвался на фальцет.
– Это по делу ко мне приходили, – строго проговорила Семыкина, – идите руки мыть, и есть будем.
Дети рассмеялись и затопали по коридору.
Глава 9
– А мы уже вас заждались, – проговорил Морис, когда Мирослава приехала домой.
Дон сразу же забрался к ней на руки и стал тереться головой о её щёку.
– Да, задержалась я сегодня, – согласилась она, – зато много чего успела.
– Что ж, за ужином, надеюсь, расскажете.
– Угу. А ты прошерстил Интернет?
– А как же!
– Нашёл что-то интересное?
– Увы, никакого криминала. Но после ужина я хотел бы показать вам картины Ильи Незвецкого. Хотя, конечно, лучше было бы посмотреть на них вживую.
– Они есть у нас в музее?
– Одна есть в художественном – «Рассвет на Волге». Но в основном живопись Незвецкого можно увидеть на различных выставках. Есть его картины и в галерее «Вишнёвая роща».
– О! Так ею же владеет отец Димы Славина!
– Может быть, Дмитрий и знаком с Ильёй.
– Если не Дима, то его отец точно знаком.
За ужином Мирослава рассказала Миндаугасу о своих дневных изысканиях.
– Как видишь, пока ничего существенного. Одни намётки и догадки.
– Это тоже неплохо, – заметил Морис.
После ужина они оба уткнулись в монитор компьютера, рассматривая картины Незвецкого.
– Ты знаешь, – сказала Мирослава, – я, конечно, дилетант в живописи, но на меня почти все его работы произвели впечатление. Пейзажи завораживают, на портретах люди как живые, а наши старые городские дворики вообще бесподобны.
Морис засмеялся.
– Вы у нас известная любительница реализма.
– Да, ты прав, не понимаю я новомодных течений. То жуткий примитивизм, то такие сложности и нагромождения. Вот скажи мне, как можно в хаосе множества точек разглядеть кота или женщину?
Морис весело рассмеялся.
– Смейся, смейся!
– Вы с Шурой два сапога пара! Я как-то заговорил с ним об импрессионизме, а он мне в ответ: полено должно быть поленом, а бутерброд – бутербродом. Когда же я попытался внести некоторую ясность, он просто послал меня.
На этот раз рассмеялась Мирослава. А перестав хохотать, предложила:
– Пойдём, сходим погулять, дойдём до пруда. А то скоро последние лягушки замолчат, и останемся мы без их серенад до весны.
– Идёмте, – согласился он.
