Они дошли до пруда и сели на большой камень. Их плечи соприкасались, и у Мориса сердце то замирало, то билось так быстро, словно он бежит стометровку. А Мирославу, казалось, ничего не интересовало, кроме лягушачьих криков. Так они и сидели молча. Даже Дон, забравшийся на колени к Мирославе, перестал мурлыкать и только водил ушами туда-сюда.
Молчание нарушила Волгина минут через двадцать.
– Сегодня Диме звонить уже поздно, а завтра я надеюсь вытащить Славина на свидание.
– Отчего же и не назначить свидание ореховоглазому красавцу, – произнёс с нескрываемой иронией Морис.
– Ты никак ревнуешь? – усмехнулась Мирослава.
При ярком свете луны она заметила, как он повёл плечами и отвернулся в сторону.
– Чтобы тебе не было завидно, – продолжила она ровным голосом, – я придумала для тебя задание.
– Какое? – спросил он без особого интереса.
– Понимаешь, мне хотелось бы собрать сплетни, которые, несомненно, имеются в вузе.
– Так вы же говорили с коллегами жертвы.
– Подозреваю, что они не были до конца откровенны со мной. Поэтому вытащить на свет божий всё, что скрыто, должен ты.
– Каким же образом? – удивился он.
– Наипростейшим.
Он прислушался к ней более внимательно, ожидая какой-нибудь каверзы. И почти не ошибся.
– Там есть секретарь, – сказала Мирослава, – симпатичная девушка, явно мечтающая о замужестве. Ты пригласишь её в дорогое кафе.
– Я?!
– Ну не я же. – Возмущение, прозвучавшее в его голосе, рассмешило её.
– Но это… – начал он.
– Морис! – прервала его муки совести Мирослава. – Я же тебя не в постель с ней укладываю, а прошу сходить в кафе.
– А если она мне понравится? – спросил он сердито.
– Совместишь приятное с полезным, – улыбнулась она безоблачно.
– И как вы себе это представляете?
– Приятное с полезным? – улыбка вновь коснулась её губ.
– Нет! – рявкнул он. – Как я её вообще приглашу?
– Очень просто. Ты что, никогда девушек в кафе не приглашал? – подмигнула она ему.
– Это моё дело! – отрезал Миндаугас.
– Конечно, твоё, – тотчас согласилась Мирослава. – Короче, вот её фотка, в час дня она выходит из института и направляется в дешёвенькое кафе на углу. Ты выйдешь из машины и будто бы случайно налетишь на неё. Извинишься, спросишь, не из института ли она и не знает ли, как найти Драганова Фёдора Никифоровича.
– Кто такой Драганов?
– Понятия не имею.
– То есть?!
– Девушка, скорее всего, сразу же клюнет на такого сногсшибательного мужчину, как ты. А ты, расчувствовавшись, в знак благодарности поведёшь её в кафе и там постараешься выудить побольше информации.
– Вам никто не говорил, что в вас заложен дар великого режиссёра? – усмехнулся Морис.
– Нет, ты первый. Но в нашем деле нельзя без этого.
– Хорошо, я постараюсь.
– Тогда пойдём спать. А то уже поздно.
Они вернулись в дом. Морис включил свет на террасе и, не выдержав, спросил:
– Вы в самом деле считаете меня сногсшибательным мужчиной?
– Естественно, – отозвалась она спокойно.
– Почему же вы не запали на меня?
– То есть как не запала? Я же взяла тебя на работу!
«Благодетельница», – подумал про себя Морис. Но решил больше не задавать вопросов, опасаясь нарваться на колкость. Дон ласково потёрся о ноги Мориса, но спать отправился в спальню хозяйки. Он предпочёл бы, чтобы Мирослава взяла его на руки и сама отнесла на второй этаж. Но так как сегодня она этого не сделала, коту пришлось добираться до места ночёвки на своих четырёх лапах.
Утром Мирослава проснулась неожиданно рано и спустилась вниз прежде, чем появился Морис. Войдя на кухню, он увидел её нарезающей бутерброды. Чай уже был заварен и вовсю благоухал на столе.
– Что-то вы сегодня поднялись ни свет ни заря, – заметил он.
– Что-то мне сегодня не спалось.
Он снова хотел пошутить насчёт Славина, но решил не подбрасывать хвороста в огонь. И правильно сделал…
Сразу после завтрака Мирослава принялась звонить Дмитрию. Морис не очень хорошо понимал, как картины Незвецкого могут быть связаны со смертью его тестя. «Не контрабандой же близкие родственники отправляли картины за рубеж…» – думал он. Но за время работы в детективном агентстве он убедился на личном опыте, что её, казалось бы, не относящиеся к делу предположения, чаще всего играли немалую роль в раскрытии преступления.
Поэтому, прислушиваясь вполуха к разговору Мирославы с оперативником, он уже не считал предстоящее свидание простым желанием сходить в галерею вместе с красивым парнем. Меж тем Славин слегка удивился, услышав в трубке голос Волгиной.
– Привет, Дима! – сказала она.
– Привет.
– Дим, я хочу назначить тебе свидание.
– Мне?!
– Но твоя девушка может не волноваться на этот счёт, – донёсся до него журчащий смех.
– У меня и девушки-то никакой нет.
Если бы она могла видеть, как нахмурилась Любава, сидевшая за соседним столом! Но Мирослава этого не видела, тем не менее сказала:
– Не прибедняйся.
Славин весело рассмеялся.
– Дима, у меня к тебе разговор имеется.
– На какую тему?
– На тему живописи и не только.
– Этим «не только» вы меня заинтриговали, – пошутил он.
– Давай сегодня встретимся.
– Что ж, я не против.
– Время назначь, ты всё же человек подневольный.
– Да уж, – согласился он, – не на вольных хлебах. – Он перебрал в уме все задания, полученные на сегодня, и сказал:
– Я смогу вырваться днём часа на два.
– Во сколько?
– С часу дня до трёх. Устроит?
– Вполне.
– Где встречаемся?
– Хотелось бы поближе к галерее твоего отца.
– Даже так, – произнёс он задумчиво, – значит, всё-таки живопись. А я-то размечтался, сама Мирослава Волгина меня на свидание пригласила.
Любава закусила нижнюю губу ровными, один к одному, как жемчужины в ряд, зубами и постаралась не смотреть в сторону Славина.
– Дима, извини, – сказала Мирослава.
– Чего уж там, – отшутился он, – Наполеонов намедни рассказывал, что к вам поклонники выстраиваются в ряд.
– Шура, как всегда, заливает, – рассмеялась она и, став серьёзной, сказала:
