– Я вас внимательно слушаю, – кивнула Незвецкая.
– Вы знали, что у вашего отца есть ещё одна дочь? – прямо спросила Мирослава.
– Да, я знала об этом. Папа говорил, что это вышло случайно, – тихо вздохнула Ариадна, не желая лгать детективу.
Мирослава усмехнулась.
– Но ведь в жизни всё случается, – быстро проговорила Ариадна. И Мирослава почувствовала, что дочь продолжает защищать даже умершего отца. И, наверное, правильно делает.
– А Катя тоже об этом знала? – спросила Мирослава.
– Я думаю, что нет.
– Однако, хоть коллеги вашего отца и старались держать язык за зубами, слухи в институте всё-таки ползают.
– Но я уверена, что они не выползают за пределы вузовских стен.
– Я не была бы так уверена в этом.
– Вы что же, хотите обвинить Катю в убийстве моего отца?
– Я никого не хочу обвинить. Я ищу настоящего убийцу. Разве вы сами не об этом меня просили?
– Да, да, об этом! – поспешно проговорила Ариадна. – Но это не Катя! Уверяю вас!
– Ариадна Борисовна, вспомните, может быть, вашему отцу всё-таки угрожали?
– Нет… Я уверена, что отец не догадывался о том, что ему грозит опасность. Его, скорее всего, застали врасплох. Папа был хорошо развит физически и, даже будучи не совсем трезвым, мог бы дать отпор.
– Возможно, вы правы.
– Конечно права! – тряхнула своими короткими волосами Незвецкая.
– Думаю, что мне пора, – сказала Мирослава.
– Если что-то понадобится, мы рады вас видеть в любое время.
– Дня и ночи, – улыбнулась Волгина.
– Ночью бы нежелательно, – улыбкой на улыбку ответила Незвецкая.
– Да, вы правы. В следующий раз я буду звонить вам и приглашать к себе.
– Договорились.
Глава 14
Вернувшись домой, Мирослава застала Дона и Мориса сидящими на крыльце. Она догадалась, что эти двое уже долгое время не сводили глаз с ворот. Миндаугасу, понятно, хотелось узнать, что же нового узнала Мирослава. А Дон ждал за компанию, чутьём настроившись на волну Мориса.
– У нас сегодня жареная форель, картофель тушёный на молоке и пирожки с клубникой, – оповестил Морис.
– Здорово, – сказала Мирослава, – я как раз голодна, как тигр.
– А я думал, что вас накормили в таком-то шикарном доме.
– Ну с чего ты взял, что дом шикарный? – закатила она глаза.
Он проигнорировал её вопрос.
– Ну, ладно, – сдалась она, – домишко действительно впечатляет размерами и дороговизной.
Миндаугас продолжал молчать. И она выдвинула последний довод:
– Ты же знаешь, что я не ем в доме клиентов, пока не буду знать, что они чисты, как стёклышко.
– А что, есть какие-то подозрения? – заговорил Морис.
– Да какие там могут быть подозрения, – отмахнулась Мирослава.
– Но я же чувствую, что вам там что-то не понравилось.
– Угадал! Мне не понравился деверь Ариадны Незвецкой Андрей Маратович.
– И чем же он вам не угодил? – улыбнулся Морис.
– Сразу видно, что бабник.
– Может быть, он донжуан?
– То же самое содержание, только под другой этикеткой, – усмехнулась она.
– Некоторым женщинам нравятся такие парни.
– Но я-то не некоторые. – Она одарила его сердитым взглядом.
– Это точно, – согласился он.
Они едва успели поужинать и вымыть посуду, как раздался звонок.
– Возьму? – спросил Морис.
Она кивнула.
– Только клиентов мы пока не берём.
– Само собой.
Он вытер руки и взял трубку.
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Я могу поговорить с Мирославой Волгиной?
– А кто её спрашивает?
– Кристина Крайнова.
– Да, конечно, – ответил Морис женщине и, прикрыв рукой трубку, позвал Мирославу: – Это вас Кристина Крайнова.
– О! – вырвалось у Волгиной.
– Здравствуйте, это я, Кристина.
– Добрый вечер.
– Вы сказали мне, чтобы я позвонила вам, если вдруг что-то вспомню.
– Вы вспомнили?
– Да, одну вещь, но не знаю, имеет ли это отношение к убийству Бориса.
– Вы скажите, а я сама решу.
– В последнюю нашу встречу он что-то говорил о дочери, но я была рассеянна, слушала невнимательно и не могу повторить то, что он сказал.
– Он говорил о вашей общей дочери?
– Да нет же! Об Ариадне!
– И что он сказал?
– Понимаете, Борис был как бы погружён в свои мысли и говорил не очень понятно.
– И всё же.
– Он говорил, что у его дочери проблемы, о которых она ещё не догадывается, и он не знает, как ему быть.
– Очень интересно, – сказала Мирослава, – это всё?
– Мне кажется, что да.
– Спасибо. Если вспомните что-то ещё, то позвоните.
– Да, хорошо. Спасибо вам.
– За что?
– За то, что выслушали. Мне же о Борисе словом не с кем перемолвиться. Мать меня до сих пор ругает за Регину.
– Сочувствую.
Мирославе показалось, что Кристина всхлипнула.
– Иной раз она так расходится, что ребёнок всё слышит. А ведь Регинка уже большая.
– В таком случае, может, вам пореже видеться с мамой?
– Я и так не велела ей к нам приходить. Сама хожу к родителям, но чаще всего из-за бабушки. Она любит меня и жалеет. И я очень привязана к ней, – быстро проговорила женщина, боясь, что собеседнице на том конце провода надоест её слушать и она оборвёт разговор.
– Я понимаю ваши чувства, – ответила Мирослава.
– Извините меня. Я уже, наверное, надоела вам.
– Кристина, вы правильно сделали, что позвонили, и мы с вами обязательно встретимся и поговорим.
– Спасибо вам, – снова произнесла женщина, – до свиданья.
– До свиданья.
– Что у неё случилось? – спросил Морис, когда Мирослава положила трубку на рычаг.
– Я так поняла, что после нашего общения с ней потрясённая смертью Гусарова Кристина стала перебирать в уме всё связанное с ним. И ей вспомнился последний разговор с Гусаровым, в котором он намекнул на то, что его дочери Ариадне грозят неприятности, о которых она ещё не догадывается.
