– Получается, что Илья идеальный семьянин, – проговорила она.
– Получается! Все в один голос твердят, что он обожает свою жену и детей.
– Что ж, чудеса ещё случаются на свете и в наше время.
– Интересно, – заметил Морис, – почему чудом считается нормальное, я бы сказал, христианское поведение человека?
– Шур, а что ты скажешь о его брате? – обратилась Мирослава к Наполеонову, оставив без внимания замечание Мориса.
– А что брат? – усмехнулся Наполеонов. – Ведёт свободный и, я бы сказал, рассеянный образ жизни.
– Что ты имеешь в виду?
– Клубы, женщины.
– А работа?
– Учился в художественном училище, но бросил, закончил вуз, получил профессию менеджера, сейчас помогает брату.
– Пишет вместе с ним одну картину?
– Нет, устраивает выставки, вся административная работа на нём.
– То есть он имеет при брате официальную должность.
– Представь себе.
– Понятно. А деньги даёт жена?
– Не совсем так…
– То есть?
– Скорее всего, поначалу Ариадна Незвецкая спонсировала выставки мужа, но теперь он сам отлично зарабатывает.
– И приносит деньги в семью?
– Типа того, – улыбнулся Шура.
– Но она не сопровождает мужа в заграничных вояжах?
– Как правило, нет, за редким исключением.
– А на местных выставках и мероприятиях в его честь она присутствует?
– Когда как.
– Интересно…
– Что тут интересного? – не понял Наполеонов.
– Вот Игорь всегда там, где моя тётя Виктория.
– Сравнила! Игорь Коломейцев является литературным агентом своей жены.
– Ну…
– Вот тебе и ну, лапти гну, – поддразнил её Наполеонов.
– Ладно, я приму к сведению всё, что ты мне сказал. Спасибо.
– Пожалуйста. А ты с Абашкиным созванивалась?
– Нет.
– Что так?
– Не вижу смысла. Мне нечего ему сообщить.
– А он, бедолага, ещё не пронюхал, что ты сунула свой нос в его дело.
– Я не совала нос в его дело. Я работаю по договору с клиенткой.
– Но Абашкин-то тоже работает!
– На здоровье.
– Только он работает за зарплату, а вы со своим напарником, – Шура кивнул в сторону Мориса, – за хороший гонорар.
– Морис, – проговорила Мирослава как бы вскользь, – может, оставшиеся плюшки и ватрушки охранникам отнести? А то они за одну зарплату работают.
– Эй, ты, злоумышленница! – Шура погрозил подруге детства пальцем и рявкнул: – Это мои плюшки и ватрушки!
Мирослава расхохоталась.
А Миндаугас проговорил ровных голосом:
– Я уже угостил ребят, когда ещё всё горячее было.
Наполеонов схватился за голову и упал на диван с воплем:
– Я без чувств-с.
Но так как никто не поспешил приводить его в чувство, он сел и попросил чаю с мятой. Осушив поданную ему Морисом чашку, Шура скосил глаза на Мирославу и спросил:
– А ты куда ездила?
– Разве Морис тебе не сказал?
– Молчал как партизан.
– На встречу с Незвецким.
– С художником?
– Нет, с его братом.
Наполеонов присвистнул.
– И он сразу согласился с тобой встретиться?
– Ты не понял. Это не я, а он пригласил меня на встречу.
– Ну дела! – всплеснул руками Наполеонов и тотчас спросил: – И ты пошла?
– Поехала, – поправила она с улыбкой.
– Где же вы встретились?
– В «Белоснежке».
– На более престижное место у него денег не хватило?
– Ну отчего же. Поначалу Андрей пригласил меня в ночной клуб.
– Но ты, как порядочная девушка, без дуэньи тащиться туда с малознакомым мужчиной отказалась, – саркастически констатировал Наполеонов.
– Ты правильно мыслишь, – в тон ему отозвалась Мирослава.
– И тогда этот донжуан, чтобы не смущать неискушённую барышню излишней роскошью, предложил тебе встретиться в «Белоснежке».
– Нет, «Белоснежку» выбрала я.
– Даже так, галантный кавалер отдал право выбора даме?
– Точно.
– А чем тебя прельстила «Белоснежка»?
– Гномами.
Шура расхохотался.
– И долго вы там просидели?
– Нет. Поели и покинули заведение.
– Вы разговаривали в кафе?
– Нет, Незвецкий пригласил меня в мастерскую брата.
– И ты, конечно, согласилась?
– Конечно, – подтвердила Мирослава.
– Вы поехали домой к Незвецким?
– Нет, мы поехали на Снегова, одиннадцать.
– Зачем? – удивился Наполеонов.
– Там мастерская Ильи.
– Да? – недоверчиво переспросил Шура. – Я почему-то думал, что его мастерская в доме, в котором он живёт.
– Я тоже так сначала думала, – призналась Мирослава.
– Можно предположить, что аренда помещения на Снегова стоит немалых денег. Дом в историческом центре, само здание – памятник архитектуры и построено за два десятилетия до революции.
– К тому же оно не так давно отреставрировано.
– Верно. И как тебе его мастерская?
– Что я могу тебе сказать? – задумалась Мирослава. – Большая, светлая. Я так поняла, что в ней же трудятся и его ученики.
– Ты кого-нибудь из них застала там?
– Нет, наверное, они бывают там только в присутствии самого мастера. Хотя не могу сказать точно. Зато я видела их работы.
– И как они?
– Некоторые очень даже ничего. Хотя, конечно, до работ Ильи им далеко. Но мне понравились и пейзажи, и натюрморты, есть неплохие портреты. Особенно мне запомнился автопортрет одного молодого художника…
– Чем?
– У изображённого на нём юноши удивительные глаза.
– Какие такие удивительные? – не понял Наполеонов.
– Это трудно объяснить словами…
– А ты попробуй.
– Пронзительные какие-то!
– А поточнее? – настаивал Наполеонов.
– Они не только глядят в душу зрителю, – сказала Мирослава, – но и пытаются перелить в неё часть то ли своей любви, то ли печали.
