– А мне нужно? – спросил Муратов.
– Думаю, что вам тоже нужно.
– А если я не соглашусь?
– Тогда я вызову полицию и она устроит в вашем притоне, – Мирослава кивнула на дверь Зеброва, – шмон.
– Тут никакой не притон, – обиделся он, – а квартира моего друга. Но я согласен поговорить с вами.
– Идёмте, спустимся вниз.
Он молча пошёл за ней. Мирослава подвела его к своей машине.
– Садитесь.
– Вы что же, собираетесь похитить меня? – улыбнулся он.
– Только поговорить.
Муратов пожал плечами и сел.
– Я не буду ходить кругами, спрошу сразу, – у вас любовные отношения с Ильёй Незвецким?
– Да хотя бы и так?! Что в этом криминального? Вас что, его жена наняла вынюхивать?
– Меня интересуют не ваши амурные дела, а убийство отца Ариадны Незвецкой.
– А я-то тут при чём? Я её папашу не убивал!
– А вы знали его?
– Не то чтобы знал… Но он приходил скандалить к моим родителям, а потом и сюда добрался. Видно, мой отец и ему адрес Аркаши слил.
– Не думаю, что ваш отец давал этот адрес кому-то кроме меня.
– Значит, он выследил меня.
– Возможно. И что он вам сказал?
– Ничего он мне не сказал! Наоборот, меня выспрашивал, что у нас с Ильёй и как. Давно ли мы с ним вместе.
– И что вы ему сказали?
– Что я сказал? Разозлился и выложил всё как есть.
– А потом вы рассказали об этом художнику?
Муратов кивнул.
Едва Мирослава выехала со двора, где жил Аркадий Зебров, как зазвонил её сотовый. Она посмотрела на высветившийся номер, подумала и ответила:
– Да, Андрей.
– Я хочу попросить прощения.
– Считайте, что уже попросили.
– Я звонил вам несколько раз, но мой номер, наверное, был заблокирован.
Она не ответила.
– Мне нужно с вами поговорить.
– О чём?
– Пожалуйста!
– Хорошо. Подъезжайте на пересечение Полевой и Ломоносова. И ждите меня возле клумбы.
– Возле клумбы? – недоумённо переспросил он.
– Да, где трамвайная линия поворачивает в сторону Цветочного оврага.
– Понял.
Когда Мирослава подъехала к пересечению двух улиц, Андрей Незвецкий уже стоял у клумбы. Она остановила машину и вышла из салона. Вид у него был унылый. Она подошла сзади и тронула парня за плечо.
– Андрей.
Он резко обернулся.
– Вы пришли?
– Приехала. Вы что-то хотели мне сказать?
– Нет, спросить.
– Спрашивайте.
– Что происходит?
– Вам лучше знать об этом.
– Да ничего я не знаю! В доме гнетущая атмосфера. Ариадна почти не бывает дома. Детей сбагрила к своим родителям. Илья ходит хмурый как туча. Слова из него не выдавишь.
– Ваш брат бисексуал? – неожиданно спросила Мирослава.
Андрей растерянно посмотрел на неё.
– Я не понимаю…
– Он идеальный муж, не смотрит на других женщин, кроме Ариадны. Зато любит молодых юношей.
– Что вы такое говорите?!
– Неужели, находясь постоянно рядом с братом, вы этого никогда не замечали?
– Он действительно много времени проводит со своими учениками. Но это ничего не значит!
– Ладно, – сказала Мирослава, – я поеду домой.
– Подождите, – остановил он её.
Она замедлилась.
– Неужели вы не понимаете, что я люблю вас?
– Это не любовь, – проговорила она устало.
– А что же?
– Вопли уязвлённого самолюбия.
– Нет, вы ошибаетесь.
– Андрей, выкиньте всё это из головы. И займитесь реальными проблемами.
– Которые нам устроили вы?! – выкрикнул он ей вслед.
Но она ничего не ответила и даже не обернулась. Дома Мирослава всё рассказала Морису и сообщила, что созрела до разговора со следователем Абашкиным.
– Но у нас одни косвенные улики, – напомнил он ей.
– Прямые доказательства может добыть только официальное следствие.
– Как?
– Хорошо, если на орудии преступления остались отпечатки пальцев.
– А если нет?
– Хотя бы потожировые… И потом…
– Что потом?
– Думаю, что Илья не собирался убивать тестя. Он надеялся уговорить его ничего не говорить Ариадне и вообще замять дело.
– И что?
– Это значит, что, скорее всего, они где-то присели хотя бы ненадолго.
– Возможно.
– Следовательно, отпечатки пальцев Бориса Гусарова и Ильи Незвецкого должны были остаться на скамейке.
– Скамеек много.
– Эта должна быть недалеко от дома Гусарова.
– В любом случае их отпечатки сложно будет отделить от других отпечатков.
– Сложно, но возможно.
Глава 29
Прихватив пакет, в который был упакован стакан с отпечатками пальцев Ильи Незвецкого, Мирослава с утра пораньше отправилась к Юрию Тимофеевичу Абашкину, надеясь застать следователя на месте.
Абашкин явно обрадовался её приходу.
– Как давно мы с вами не виделись, Мирослава Игоревна!
– Да, давненько, – рассмеялась она.
– Прошу вас, присаживайтесь. Вы по делу? Или так зашли, чаю попить?
– По делу, но и от чашки чая не откажусь.
– У меня только в пакетиках, – признался он с виноватым видом.
– Ничего страшного, заварите в пакетиках.
– За что я вас люблю, – обрадовался Абашкин, – так это за простоту общения. Никаких тебе вывертов.
– Да помилуйте, Юрий Тимофеевич, какие же могут быть выверты между своими?
– Я имел в виду женский пол, – ляпнул Абашкин, не подумав, – их, этих женщин, не разберёшь. – Он махнул рукой. – Это у них называется кокетством, – простодушно объяснил следователь.
Мирослава снова рассмеялась.
– А вы старый генерал и не знаете слов любви.
– Вот! В самую точку! – с удовольствием поддержал её шутку следователь.
Они выпили по чашке чаю, и Мирослава положила перед следователем бумагу, на которой были изложены её соображения.
