Уволил бы, да и дело с концом!
— Глеб Виталич, открываемся.
— На здоровье, — бормочу я задумчиво.
— Водитель прибыл. Бухгалтер ожидает в вашем офисе.
— Закончил, наконец? — после длительного разбора полётов с бухгалтером, в дверях показалась голова Валерки. — Пошли в зал. Там у вас сегодня такие девочки выступают, ммм...
— И тебе вечерочка доброго, дружище, — бормочу устало, поднимаясь из кресла.
Стоит выйти из кабинета, как на меня обрушивается какофония звуков. Бросаю взгляд с балкона на выступающих девиц, и морщусь, уже представляя с каким удовольствием уволю их. Отвратно поют.
Зато Валерка слюни пускает.
Люди слепы. Все, по сути.
И возможно одна незрячая невеличка видит больше, нежели все зрячие вокруг меня.
«Надо поесть. Не хочу, чтобы ты заболел, — вместо отвратительного пения девиц звучит в моей голове музыка — моя интерпретация ее слов. — Хочу готовить тебе завтраки...»
Пропихнувшись сквозь толпу слепцов на танцполе, жадно впитывающих образы полуголых девок со сцены, раздраженно дергаю шторку чилаута, и падаю на диван.
Они не видели, нечто по истине прекрасное...
— Нам как обычно, — почти выкрикивает Валера, вошедшему вслед за нами официанту.
Едва тот оставляет нас, как друг тут же переключает внимание на меня:
— Я весь внимание.
Медлю, фильтруя необходимый минимум информации для полноценной картины. Без излишеств.
Проворный официант снова выныривает из-за шторки, оставляя мне ещё немного времени на размышления.
В моей руке появляется привычный бокал. Делаю хороший глоток.
— Ларка мне сюрприз к приезду организовала, — начинаю я неохотно, смакуя знакомый вкус. — Прилетел и обнаружил у себя дома девчонку...
— Без памяти, — подталкивает мой рассказ друг.
— Не только, — скептически выгибаю бровь. — Она ещё и слепая.
Валерка присвистнул.
— Ну, повезло тебе, конечно. С сестрой.
— Мы это уже сто раз обсуждали, — отмахиваюсь от болезненного разговора, делая ещё один большой глоток из квадратного рокса.
— Ладно. С Ларой-то все понятно. А с инвалидкой-то твоей за чем дело встало?
Стискиваю зубы и подаюсь вперед:
— Не называй ее так! — шиплю раздраженно.
Теперь это слово будто серпом по нервам. Уже и сомневаюсь, кто из нас на самом деле инвалид. Не я ли, мудак с извращенной версией синдрома Туретта, не способный язык за зубами держать?
Друг примирительно поднимает руки:
— Окей-окей! Дело твоё. Но я бы, на твоём месте, ее в интернат сдал.
— Жаль, что не ты на моем месте, — саркастично рычу я, отхлебывая обжигающую жидкость.
Чувствую, что мне становится легче. То ли повышающийся градус в крови делает свою работу, то ли опять это облегчение, что я не один такой бездушный, готовый выкинуть беспомощную девочку на улицу.
— Нужен другой вариант, — поглядывая по сторонам, произношу я.
— Например?
— Ей вроде в больнице напели, что все можно восстановить. Вот тебе надо узнать, как это сделать.
— Дружище, я скульптор тела, а не нейрохирург.
— В первую очередь ты врач! Значит должен хоть немного шарить! Уж точно знаешь больше моего!
Валера, призадумавшись, откидывается на спинку дивана:
— Ты вроде ночью упомянул аварию?
Киваю молча.
— Тогда вполне вероятно у неё в затылочной части гематома сформировалась, отсюда повреждение зрительного нерва, и...
— Короче, Валер! — нетерпеливо требую я. — Ты знаешь, что с этим делать?
— Если бы глянул ее историю, то возможно ответил бы. А так только предположения. Но раз врачи сказали, что можно восстановить, плюс это последствие травмы, то они возможно уже предложили ей быстрое решение вопроса. Она что-нибудь говорила про операцию?
— Операцию? — недовольно морщусь, вспоминая, как сам когда-то загремел на стол к этим мясникам.
— Ну, если шансы на восстановление есть, то оперативным методом процесс можно ускорить...
— Это платно? — тут же осеняет меня догадка.
— Ну конечно, — удивляется друг. — Кто тебе бесплатно такое возьмётся делать?
— Тогда понятно, — выдыхаю я и снова хватаюсь за стакан.
— А мне вот нихрена не понятно? — пытается влезть мне в голову друг.
— Да нет у неё денег, Валер. Иначе, думаешь, оказалась бы она в моем доме?
— О, бедолага, — теперь приходит Валеркина очередь пить. — Эти бабы тебя с ума сведут.
— Точно.
Невидящим взглядом тараню полупрозрачную ширму.
— Отец спрашивал, что там с аукционом? Назначил дату? — подаваясь через стол, заговорщически интересуется друг.
Окидываю его уничтожающим взглядом:
— Я тебе уже говорил, не заговаривать об этом в людных местах. Как и все остальные гости, твой батя получит рассылку. Когда придет время.
Едва не закатывая глаза, снова подтягиваю стакан к губам. Пристально изучаю невесомую ткань, за которой мерещится знакомый образ на сцене. И голос в голове сводит с ума.
Ощущение, что я сейчас не там, где мне хотелось бы быть, нарастает с каждым глотком. Зря я пить начал. Знаю ведь, что неадекватным становлюсь.
А может в этом и есть мой выбор...
Одергиваю себя.
Похоже, заночевать придётся в клубе. От греха подальше.
От хрупкого такого, беззащитного греха, что сейчас уже должно быть спит в кровати в моем доме, на другом конце города.
Глава 6
ГЛЕБ
Валерка потерялся на танцполе. Весельчак. Уже за тридцать, а энергии, как у пацана. Мне бы так. Отрываться, как в молодости, выкинув из головы все терзающие мысли.
Хотя помнится, я так не умел и в двадцать. Не до того было. Искал своё место в мире. Потому голова всегда была забита проблемами.
Видимо дело не в возрасте. Просто Валерон сын богатеньких родителей, оттого и беззаботный такой. Ему все отец на блюдечке с голубой каемочкой. А я тем временем сам пробивался.
Не завидую. Горжусь.
Хотя есть в моей биографии моменты, о которых лучше забыть. Потому и хочу, чтобы мой сын по жизни шёл налегке. Как друг мой беспечный. Чтобы не пришлось ему прогрызать себе путь. Кровью и потом. Потерями и лишениями.
А уж сколько сил приложить пришлось, чтобы соскочить... До сих пор с оглядкой хожу. В нашем деле бывших не бывает. Да и затянувшиеся раны остаются вечным напоминанием.
