— Догадалась.
— Запах. Больничный я хорошо запомнила.
Лифт наконец замирает на верхнем этаже. Аня отлипает от моей руки и выпрямляется, словно к прыжку готовясь. Напряглась вся, будто я ее на казнь привез.
— Не бойся, — зачем-то говорю я, подталкивая ее к открывшимся дверям. — Умоемся и дальше поедем.
— Куда? — не выдерживает она неизвестности. — В интернат?
Молчу. Мне пока нечего ей ответить.
Вхожу в квартиру, ведя за собой Аню:
— Разувайся и проходи в… — понимаю, что глупость говорю.
Невеличка стягивает ботиночки. Снова беру ее за руку и веду в ванную:
— Тут сама разберешься. Прими душ, — тяну ее за руку, вынуждая коснуться вешалок. — Тут полотенца. В кабинке шампунь стоит, у тебя кровь в волосах. Не торопись. Изучи все как следует. Я жду снаружи.
Отпускаю ее руку и включаю воду, дабы убедиться, что она нормальной температуры. Бросаю еще один взгляд на чрезмерно сконцентрированную девушку и выхожу из ванной, нарочито хлопнув дверью, чтобы Аня знала, что я ушел.
Иду на кухню. Быстро умываюсь, и выхожу в зал. Кошусь на диван, но понимаю, что усидеть на месте сейчас вряд ли получится. Надо решать, что делать.
Внимание привлекает телефон. Вытаскиваю из кармана вибрирующий аппарат и непонимающе хмурюсь. На экране предупреждение, о том, что у меня пульс зашкаливает. Эка я разволновался из-за какого-то свина. Давненько не практиковался, видимо.
Усмехаюсь, и прячу телефон обратно в карман. Поднимаю руку, желая сбросить настройки на часах. Погодите-ка…
Бросаю тревожный взгляд на дверь в ванную. Ей плохо?
Глава 12
АНЯ
После стычки в квартире, где я раньше жила, моя уверенность улетучилась.
Вся эта ерунда, что не хочу казаться жалкой в его глазах, испарилась из сознания, когда я поняла, что это единственный человек, который, несмотря на свою грубость, готов меня защищать, даже ценой собственной жизни и свободы.
И плевать уже, что им движет! Жалость или не пойми откуда взявшееся чувство вины.
Он единственный, кто помогает мне видеть. Когда он сжимает в своей руке мои пальцы, остальное становится не важно. Я не боюсь. Рядом с ним не страшно. Страшно только, что он отвернется.
И я чувствую, что так оно и будет.
Оставшись одна в ванной, опускаюсь на присядки и прижимаю голову к коленям.
С той квартирой не вышло, значит теперь мне прямая дорога в интернат. А я ведь так надеялась, что найдется хоть один родной человек, с которым я бы чувствовала себя так же уверенно, как с Глебом.
Ну почему все так?! Что я за идиотка такая беспомощная?! Не желаю быть жалкой!
Если бы я только могла видеть. Если бы я только могла помнить, что было между нами. Возможно, я бы нашла способ… остаться с ним?
Хочу ли я этого?
Тогда как в моем сознании он по важности, словно целая вселенная, у меня даже сомнений не возникает.
Но что я могу в таком состоянии? Мне ведь даже предложить ему нечего…
Чувствую, как колени уже мокрые от слез. Жадно хватаю ртом воздух. На груди словно огромный булыжник лежит. Сердце в ушах тарабанит.
Это эгоистично. Желать быть чьей-то обузой. Мне не нравится это ощущение. Но я не представляю, как жить дальше. Если он откажется от меня. Последняя надежда на то, что я еще хоть кому-то нужна, осталась в той смрадной квартире.
И ему не нужна.
Хотя есть кое-что…
— Аня! — гремит за спиной голос, и на мои плечи ложатся горячие ладони. — Что с тобой?!
Он подтягивает меня в свои объятия. Гладит лицо. А я все еще не могу вздохнуть полной грудью.
— Снова воспоминание? Или болит что-то? Покажи, что болит! Не молчи только…
Не в силах справиться с истерикой, кладу ладонь на свою грудь. Сильные руки подхватывают меня и выносят из душной ванной.
— Сиди тут, — велит он, усаживая меня на какую-то прохладную поверхность.
Спиной ложусь на стену, не в состоянии держать равновесие. Уже через секунду в мои руки вкладывается стакан.
— Попей. Ну как ты? — большая ладонь скользит по моему лбу. — Ты вся мокрая. Но судя по крови в волосах помыться так и не успела.
Слышу, как рядом включается вода. Очевидно мы на кухне. Лица касается влажная ткань. Трет висок, затем волосы.
Похоже, купание придется отложить. А значит, моя судьба решится быстрее, чем я надеялась.
Сейчас приведет меня в товарный вид и сдаст…
Есть ведь кое-что. Что я могла бы ему предложить.
Однако он заведомо уже отказался. Не сделай он этого, мне бы было проще решиться. А теперь я боюсь его реакции.
Руки дрожат. Но я все же ловлю пальцами его ладонь и отнимаю от своего лица. Сейчас скажу и он меня не то, что в интернат, прямо так в подъезд выставит.
— Подожди. Я почти оттер, — пытается забрать из моих рук свою ладонь. Но я уже почти решилась, а потому боюсь отпускать. — Ну что?
Опускаю глаза, ощущая его недовольство, скрытое за терпением.
— В-вы… могли бы… Глеб, я… — нет, я не могу этого даже произнести.
ГЛЕБ
Смотрю на маленькие пальчики, что довольно уверенно сжимают мою ладонь. Хоть и дрожат.
Рука Ани нерешительно тянется ко мне. Ложится на мое плечо. Скользит к шее. Обвивает, словно ядовитый плющ.
— П-простите, я…
Поднимаю глаза и шумно сглатываю. Невеличка неторопливо подается вперед, вся стрункой вытянулась, сидя на разделочном стол. А я пошевелиться не могу.
Какого черта она делает? Что такого сказать хочет, что нужно так близко придвигаться?
Кажется, я уже догадываюсь. Но не могу противиться. Как завороженный слежу за ее приоткрытым ротиком, ловя каждый вздох.
В моей бороде запутываются тонкие пальчики. Невольно склоняю голову, бессознательно помогая ищущим рукам найти мои губы. Прикрываю глаза от удовольствия. Затягиваюсь ее запахом.
Ладонь на моем затылке становится жестче. Она притягивает меня? Открываю глаза и непонимающе гляжу в невидящие глаза.
Видно Ане потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы сделать это. Читаю мольбу на ее лице и поддаюсь. Слегка склоняюсь, но не более. Хочу узнать о ее намерениях, не сдобренных моей разыгравшейся фантазией.
Чувствую ее дыхание у себя во рту. Хмурюсь, осознавая, что какую-то херню делаю. Но остановится не нахожу сил. Прикрываю глаза, пытаясь с мыслями собраться. Но все здравые рассуждения вмиг улетучиваются, как только моих губ касаются прохладные губки.
