- Ты уверенна? – он заглядывает в глаза девушки так, будто хватается за спасательный круг.
Марго часто кивает, стараясь проглотить ком, застрявший в горле и не дающий ей говорить. Слёзы всё ещё бегут по её щекам, но она больше не обращает на них внимание.
- Я делала тест. Он положительный. И у меня задержка. И меня тошнит…
Макс прерывает поток её слов, быстро поднимаясь на ноги и припадая к её губам. Тело вмиг наполняется невесомостью, когда он подхватывает её на руки, прижимая к своей широкой груди.
Сейчас, всё, что было и даже будет, не имеет значения. Макс испытывает несоизмеримое ни с чем чувство эйфории, которое конечно сменится на глобальную защиту, опеку, отвагу, рискованность…
Позже.
Но сейчас он наслаждается этим моментом. Его птичка - храбрая, умная, единственная - подарит ему то, что он и не надеялся получить.
Хаос отступает, заполняя сердце Максима хрупкой, но такой желанной надеждой!
* * *
Ровный ряд тарелок беспощадно сгребается на край стола. Кажется, что-то падает, разбивается, проливается, но они не замечают этого.
Макс усаживает Марго на освободившийся от тарелок край, протискиваясь между её ножек. Вырез на длинном подоле платья, заманчиво распахивается, словно в дерзком приглашении, открывая маленький кусочек кружевных трусиков.
Долгий поцелуй распаляет их обоих, а когда Максим, наконец, отстраняется, чтобы дать птичке и себе хотя бы один глоток кислорода, от вида девушки пульс зашкаливает ещё больше.
Припухшие губки судорожно втягивают воздух. Кусок ткани, который с трудом можно назвать платьем, норовит слететь с плеч. Одна лямка уползла почти до локтя, обнажая грудь.
Максим стреляет глазами на открывшиеся прелести. Марго быстро краснеет, возвращая лямку на место.
- Как ты себя чувствуешь? - с улыбкой влюбленного мальчишки, интересуется Суворов. Эта улыбка приклеилась, кажется навсегда.
- Он не даёт мне есть, - Марго надувает губки, делая их ещё соблазнительнее. Её руки укладываются на плоский живот.
Такое простое действие вызывает у Макса бурю эмоций. Всю гамму чувств, какую можно испытать. Водоворот нежности, преданности, благодарности, обожания…
- Ты думаешь, будет он? - мужчина кладет свои руки поверх её рук. Маленькая жизнь там внутри, под защитой родителей, что может быть прекраснее.
Марго смотрит вниз на свой живот, часто моргает, сдерживая подступившие слёзы счастья.
- Да, мне кажется, будет мальчик, - дрожащим голосом шепчет она, - а ты кого хочешь?
- Я хочу много детей.
- Много? Сколько? - у неё вырывается нервный смешок. Маргарита поднимает глаза на счастливое лицо Максима.
- Может быть пять или шесть, - кривая усмешка говорит о том, что он шутит. Наверное.
Девушка с возмущением бьёт его по плечу, но Макс перехватывает её руку. Его горячее дыхание обжигает ладонь, пока он, едва касаясь, проходится по ней поцелуями. Потом Максим закидывает её руку себе на шею. Марго сразу притягивает его ближе, вновь припадая к его губам своими.
- Если бы ты ещё не была беременна, я прямо сейчас бы начал это исправлять, - разрывая поцелуй, шепчет Максим. В нем просыпаются какие-то новые инстинкты, о которых он прежде не знал. Желание защитить перекликается с желанием обладать - постоянно. Видеть свою птичку обнаженной, прикасаться, знать, что она принадлежит только ему.
Максим инстинктивно прижимается пахом к её влажному местечку, от чего Марго начинает ловить ртом воздух. Её взгляд бегло выстреливает в самый угол помещения, на почти незаметную дверь, за которой скрылся официант.
Максим смотрит через плечо туда же.
- Он не придёт, пока мы его не позовем, - его голос вдруг становится хриплым и сбивчивым. - Нас никто не потревожит, - обещания смешиваются с поцелуями - опаляющими, воспламеняющими.
- Максим, - почти теряя самообладание, на глубоком вдохе, полу-стонет Марго. С жаром отвечая на поцелуи, всё же пытается оттолкнуть мужчину, упираясь руками ему в грудь, чем заводит его ещё больше.
Макс протискивает руку между их телами, быстро отодвигает полоску трусиков в сторону, касаясь чувственного бугорка.
Марго больше его не отталкивает. Наоборот. Пальцы впиваются в ворот рубашки, притягивая Максима ещё ближе. Так близко, что тяжело дышать. Но он и есть её воздух.
Она на ощупь расстегивает ремень на его брюках, потом ширинку. Ей хочется дёрнуть полы его рубашки, чтобы отлетели все пуговицы, обнажая такое желанное тело, но она себя останавливает, всё же прибегая к здравому смыслу. Впрочем, здравого смысла хватает лишь на это. Во всем остальном он быстро отключается.
Заниматься сексом в ресторане, прямо на столе, будучи беременной, и в такой паршивый момент их жизни, когда неизвестность засасывает и вселяет страх... Нет, это совсем-совсем не здраво.
Не правильно.
Но, черт побери, этому желанию невозможно противостоять. И совершенно не хочется сопротивляться.
Её руки быстро спускают его брюки, вместе с боксерами. Пальцы сжимают, вмиг обнажившийся член, от чего, Максим тихо стонет-рычит в рот девушки.
Марго раздвигает ноги шире. Макс рывком притягивает её на самый край стола.
Головкой упирается в горячее лоно, от чего по телу Маргариты пробегает дрожь.
Суворов замирает. Их лбы соприкасаются, взгляды растворяются друг в друге.
- Ты лучшее, что могло случиться со мной, - тяжело дыша, признается Максим.
Марго начинает казаться, что вот сейчас он скажет, что любит её, но вместо этого, Макс толкается ей на встречу - проникая, пронзая, порабощая...
- Я люблю тебя, я так люблю тебя, - словно в бреду, начинает шептать его птичка. Максим вновь глубоко и жадно целует её, истязая и без того припухшие губки. Он ловит каждый её стон, каждый всхлип, и каждое слово любви.
Сам он не хочет говорить о своей любви вслух. Он уже любил однажды.
Будто боясь разозлить или спровоцировать вселенную, Максим хочет любить молча, тихо, словно это может обезопасить.
Хочет.
Хотел.
Но слова любви всё-таки вылетают на волю. Непроизвольно, и от этого они самые искренние и самые настоящие.
- Люблю тебя, - быстрые поцелуи скользят по щекам, спускаясь к шее и обратно, - люблю тебя, - снова к губам, раздвигая их и дразня языком.
Его руки на её бедрах притягивают тело девушки ближе, на каждом сильном толчке.
Марго уже ничего не понимает, проваливаясь в невесомую эйфорию.
«Он любит», - без конца повторяет внутренний голос, подводя её к краю.
Сам Максим уже давно на краю, потому что ощущает свою птичку без дурацкой резинки - без преград.
