Поднялся на ноги быстро, едва рефери выкрикнул «два». Двинулся на Егора серией жестких ударов.
– Сдохни, – зло зашипел Труханов. – Вместе с сукой твоей тебя закопаю.
Что-то щелкнуло и задымилось в сознании Аравина. Стало трудно сосредотачиваться и следить за техникой.
Ярость и хаос поглотили его. Исчезли четкие распределения. Безликим тепловым пятном стал для него соперник.
Убить его захотел. Палачом выступить.
Наплевав на нормы и правила, позволил своему зверю главенствовать.
Оттеснил Динамита к канатам, на ходу совершая по его грудной клетке яростные несистемные удары.
Слышал крик и возню Натаныча внизу ринга. Но не срабатывало.
Щелк, щелк... холостым ходом. Не мог переключиться.
Точечным отрезвляющим прострелом выступил оклик Стаси.
– Егор! Егор Аравин!
Этого хватило, чтобы рефери смог разогнать боксеров по разным углам ринга.
– Сынок, что ты, черт возьми, вытворяешь? – сердито шипел ему Щукин в перерыве. – Оставляй голову ясной. Даже если противник знает твое слабое место, ты все еще способен контролировать это. Обойди Труханова. Не позволяй его словам и действиям затронуть тебя. Если не можешь, сдавайся прямо сейчас.
Аравин сплюнул кровавую воду и разъяренно посмотрел на тренера.
– Нет, – грубо ответил он ему.
Натаныч качнул головой.
– Дыши. Дыши, чемпион.
Вытер его влажное изувеченное лицо полотенцем, но парень даже не поморщился. Гневно дыша, смотрел сквозь тренера.
– Егор, ты заметил? Чем сильнее ты атакуешь, чем чаще наносишь ему удары – тем сильнее он распаляется. Это то, что я тебе говорил на тренировках. Динамит по-настоящему включается в игру, только если чувствует боль и опасность. Без ударов победа невозможна. Но… Будь готов к ужесточению.
– Я понял.
– Не выпускай его. Дави. Но делай это правильно. Иначе толку не будет. Ничего не добьешься. Слышишь меня, сынок?
– Да.
Содержимое Стасиного желудка дрожало, и грозилось вырваться наружу. Она так сильно прикусывала губы, что ощущала во рту металлический привкус крови. Черные укороченные брюки безжалостно измялись нервными движениями рук в районе бедер. Волосы растрепались. Она отчаянно нуждалась в утешении и понимала, что только Аравин может ее успокоить. Но, в данный момент, именно она выступала гарантом равновесия. Должна была.
И Сладкова держалась.
Этот бой не выглядел, как обычный спортивный поединок. Скорее, как сражение двух упрямых и жестоких воинов. Борьба на истощение.
Их ярость точила время. Секунды будто застревали, и перещелкивались медленнее обыкновенного. Любая из них могла стать решающей. Но ни один из соперников не желал останавливаться. Они упивались самим сражением. Нет, результат, несомненно, имел для них значение. Но, казалось, не спешили закончить бой, стремясь причинить друг другу как можно более сильные увечья.
Прохоров дергал ногами и взмахивал руками. Орал маты во всю глотку. Сладкова даже успела испугаться, что его выведут из зала. Но, к ее мимолетному облегчению, никто не обращал на них какого-то особого внимания.
– Х** тебе, – крикнул Дима после неудачной атаки Динамита. – Ха-ха. Да он сдувается и лажает.
Только Сладковой так не казалось. Напротив, темп поединка нарастал. Егор атаковал яростнее, но и Труханов набирал обороты. Их тела и лица сплошь покрывали красноватые припухлости, ссадины и рассечения. Катмены28 делали свою работу в перерывах, останавливая кровотечения и смазывая специальным составом раздражения, но с каждым новым ударом гонга противники выглядели все хуже.
Маловероятно стать победителем, оставшись неповрежденным, и сойдя с помоста в первозданном облике. Бокс оставлял отметины. И часто они оказывались вечными. Но как же сложно было видеть нанесение этих повреждений в непосредственной близости.
– Чемпион, – позвала Стася в перерыве перед одиннадцатым раундом. Аравин повернул к ней разбитое окровавленное лицо. И она крикнула ему с поразительной страстностью: – Покажи всем, кто здесь король ринга!
Сладкова видела его глаза. Читала в них решимость и обещание. И такой драйв между ними двумя прокатился. Она поняла, ощутила это – Егор выполнит ее просьбу.
Поражалась тому, что соперники, невзирая на сумасшедший ритм поединка и оставленные за десять раундов многочисленные повреждения, все еще держаться на ногах. Гадала, благодаря какому чуду они это делают?
Сладкова обращалась к Богу. Она просила, чтобы бой закончился. Ее перестал волновать исход поединка. Она просто хотела, чтобы он закончился, и Егор был в безопасности.
Только дальше все пошло супротив ее желаниям. Возможно, ее молитвы исказились, пока долетели до неба? Возможно, их услышала другая сила?
Стася задохнулась густым и тяжелым воздухом, когда Аравин пропустил серию ударов. Тихонько и нервно заскулила, прижимая к губам пальцы.
– Черт возьми… – прохрипел Прохоров, приподнимаясь. – Закрывайся! Держи блок! Твою мать…
– Дима, что происходит?.. – сбивчиво поинтересовалась Сладкова. – Почему он не защищается? Что происходит? Почему он позволяет себя бить?
– Я не знаю… Я, бл*дь, не знаю…
Никто не знал. Позже, этот момент просматривали на перемотке десятками раз, чтобы понять: как так получилось?
Все указывало на то, что Аравин сдался. Он просто дал Труханову себя колотить. На протяжении долгих тринадцати секунд.
Тринадцать секунд!
А потом... Удар Аравина, подобно грому небесному, шокировал всех присутствующих своей внезапностью и мощью. Выверенный апперкот правой руки отбросил Динамита на добрых два с половиной метра. Тысячи пар глаз, словно в замедленной съемке, напряженно следили за тем, как крепкое тело Труханова рассекает воздух, как сокращаются и сопротивляются законам физики его мышцы, как широкая спина с грохотом приземляется на ринг.
Вся арена разом ахнула и застыла. Гул голосов перешел в тихий взволнованный шепот.
Прохоров вскочил на ноги и заорал во всю глотку:
– Он сделал это!
Отошедшие от потрясения зрители взлетели следом за ним. Задолго до окончания отсчета рефери.
Не представлялось возможным, чтобы после такого сокрушительного удара человек быстро поднялся на ноги. И Труханов не поднялся.
– Он, черт возьми, это сделал... Адский гладиатор! Мать твою… – ликующе выкрикивал Димка, зарываясь пальцами в волосы и заходясь радостным хохотом.
Сладкова же уговаривала себя не плакать. Прижимая к лицу ослабевшие руки, пыталась взять под контроль все свои чувства.
Димка коротко обнял девушку и, не медля, потянул к рингу.
