***
Белая струящаяся органза свадебного наряда пышным облаком покрыла половину ринга. На другой половине, на тонком жестком мате, лежали молодожены. Почему они оказались в спортивном зале в свою брачную ночь? Стасе захотелось приехать, впитать в это место свое счастье. Ведь именно в тренировочном зале они проводили большую часть своих жизней.
– Помнишь, как мы впервые стояли на этом ринге? – счастливо улыбаясь, спросила Стася. – Я тогда так смущалась от вида твоей голой груди. Это было… просто невыносимо.
Перекатившись на бок, Аравин подпер голову рукой и ухмыльнулся. Впился горящими глазами. Ласкающе-невесомо прикоснулся к чувствительной коже груди полностью обнаженной девушки.
– Засмущалась, говоришь? – поддразнил ее Егор.
– Не то слово. Я думаю, именно из-за твоего пресса у меня кровь носом пошла.
– Ты тогда крепко пошатнула мою нервную систему.
– Расскажи мне, – попросила Стася, поворачивая к нему лицо.
– С ума сходил. Сердце между лопаток встало. Ни вдохнуть, ни выдохнуть не мог. А все равно воевал с собой. Отвергал тебя.
Стася посчитала нужным пошутить, чтобы разрядить обстановку.
– На сегодняшний день могу отметить: тебе нравится со мной спарринговаться.
– Мне и тогда нравилось. Просто, помимо удовольствия, это была и мука. Ведь я не мог к тебе прикасаться. Мне нравилось видеть тебя в спортивной форме. Нравилось видеть, как ты сосредотачиваешься на технике. Нравилось, когда твое дыхание сбивалось. И как ты краснела... нравилось.
Стася засмеялась, слегка отталкивая Егора. И он сжал ее запястья, стремительно наваливаясь сверху.
– Ты такая красивая, – шумно выдохнул Аравин, фиксируя ее тело в цепких объятиях. – Такая бессовестная.
– Любишь меня? – переставая крутиться, важно поинтересовалась Стася.
– Еще спрашиваешь? Сегодня ты стала Аравиной.
– Да, это очень серьезно! Теперь я Стася Аравина, – воскликнула девушка, смакуя новый статус. – Но все равно скажи, любишь меня?
– Нет, не скажу.
– Нет? – задохнулась игривым возмущением. – Как ты можешь?
– Я покажу тебе.
– Как любишь меня?
– Как загораюсь именем твоим, Аравина.
По спящему тренировочному залу, привыкшему к хладнокровию и жестокости титанов, потянулись судорожные вздохи и тягучие стоны. Посыпались самоотверженные признания и нерушимые обещания.
Погасли звезды над Москвой.
