– Меня не пускают на ринг, – она буквально выплюнула эту фразу, всем видом демонстрируя силу своей злости, но, не выдержав его прямого взгляда, бессознательно попятилась назад. Уперлась лопатками в теплое оконное стекло за спиной и спросила не так громко: – Это твоих… ты… ты говорил с тренером?
Внимательный взгляд Аравина намеренно медленно осмотрел девочку. Начиная с рваной челки и заканчивая кончиками мягких туфель на тонкой подошве. Она выглядела, как прилежная ученица. Лицо без грамма косметики и идеально выглаженная школьная форма: бледно-голубая блузка с нагрудным логотипом гимназии и многоцветная клетчатая юбка в складку.
Хорошая девочка Стася. Вот только характер взрывной, как вспышки молнии.
– Егор?
– Скажи спасибо, что я вообще согласился на этот вы*бон! – грубо ответил он. – Если помнишь, ты туда не должна была возвращаться? Так что езжай домой и не искушай мою нервную систему.
– По-моему она у тебя в глубокой зимней спячке, – вырвалось у Стаси раздраженно.
– К чему это ты?
– К тому, что ты давно на всех забил. А надо мной решил поизмываться всласть в отместку за одно лишь присутствие в твоей системной жизни.
– Круто. Молодец. Раскусила. А теперь шуруй домой.
– Это нечестно! – расстроено выдавила Стася, понимая, что он никак не хочет воспринимать ее всерьез и только отмахивается, будто от назойливого насекомого.
– А что же по-твоему честно? – резко спросил он. – Дать тебе кров над головой, сунуть деньги в обе руки и сказать: «Малышка, делай, что хочешь»? Так по-твоему? Ты думала, все так будет? Так ты ошиблась. Я жестко контролирую все свои вложения. А ты – мое вложение. И ты будешь такой, какой я захочу! Послушной и благодарной, в первую очередь.
После этих жестких слов глаза Стаси буквально сверкнули ненавистью. Но его это нисколько не беспокоило. Если надо, он будет жестким. Кнутом без пряника.
– Тогда я вернусь назад в Коломну! – выплеснула она свое негодование.
– Бога ради, валяй! – повысил голос Аравин. – Только не забывай, что тебе всего шестнадцать, и тебя быстро вернут законному опекуну.
– Я не поеду домой. Буду скрываться. У меня есть где.
– Я везде найду тебя, будь уверена, – твердо сказал он, сам убежденный в своих словах сейчас, как никогда в жизни. – И тогда о боксерской секции можешь вообще забыть.
Девочка невольно отшатнулась назад от того колюче-ледяного взгляда, которым он ее окатил.
– Мы договаривались, что я буду говорить тебе только правду?
– И?
– Я клянусь тебе, что убегу из дома, если ты не перестанешь давить на меня. И я не шучу!
– Хрена с два я тебе это позволю!
– Ты не сможешь ничего сделать.
– Ты сейчас только усугубляешь свое положение, – вкрадчиво сказал Егор. – Я запихну тебя в такие рамки, что ты у себя в комнате вздохнуть лишний раз не сможешь. Будешь у меня на домашнем обучении и никаких дополнительных занятий.
– Баба Шура этого не допустит!
– Посмотрим.
Он видел, что Стася испугалась такой перспективы, как бы она ни пыталась казаться храброй.
Влага затянула зеленые глаза и Аравин, стиснув зубы, приготовился к разрывной слезливой сцене.
– Егор, пожалуйста, – неожиданно попросила она. В ее голосе больше не было злости и раздражения. Только тихая мольба. И в сочетании с умоляющим взглядом эта просьба рвала душу изнутри, резко подрывая шаткое равновесие.
– Сначала нервы мне мотаешь, а теперь «Егор, пожалуйста», – раздраженно выдохнул он.
– Я не хочу с тобой спорить. Но ты вынуждаешь меня сопротивляться. Для меня, правда, очень важен бокс.
Девочка подошла совсем близко к нему, и было видно, как она внутренне дрожит от волнения. Егор ощущал ее страх перед ним, но то, как Стася смело обняла его, в очередной раз выбило почву из-под ног.
Почему-то не мог оттолкнуть ее. Но и обнять в ответ не мог. Руки будто перестали сгибаться, повисли вдоль туловища и закостенели.
Он хотел быть отстраненным. Но не получалось. Невольно проникался ею. Ее тихим шепотом, ее теплом, ее нежным и непередаваемым запахом. И, когда девичьи ладошки мягко коснулись голого участка кожи на шее, ощутил нестерпимый жар под холодными пальчиками.
Понял, насколько ждал этого момента с того самого первого раза.
Простыми объятиями она переворачивала внутри него все внутренности. И он не знал, как противостоять этому шквалу эмоций. Потому что раньше с ним такого не случалось.
Он просто стоял и наполнялся ее теплом.
Кто поверит, он и сам не верил, что как только она отстранится, он захочет притянуть ее обратно. Стиснуть до хруста в костях и дышать глубоко-глубоко в полный объем легких, поглощая ее доверчивую нежность и заряжаясь ее солнечным теплом.
– Пожалуйста, не лишай меня собственного выбора, – снова попросила Стася. – Ты как никто должен понимать меня.
– Я как никто понимаю, что это опасно для тебя, – услышал он свой хриплый голос. – Мне бы не хотелось, чтобы через десять лет ты убивалась из-за кривого носа или неправильно сросшегося запястья.
– Сейчас пластическая хирургия очень далеко ушла, а через десять лет и подавно! – с беззаботной улыбкой сказала Стаська.
– Зря ты это сказала, – мрачно отреагировал он.
– Это вообще-то была шутка. Пожалуйста. Я буду очень осторожной! Мы можем продлить подготовительный период… до лета, например.
– Нет.
– До середины лета!
– Нет.
– Пожалуйста. Очень прошу!
Аравин шумно выдохнул и пронзил ее долгим тяжелым взглядом.
– До конца лета, и то посмотрим, будешь ли ты готова, – настойчиво сказал он. – Иди домой, пока я не передумал. Лимит уступок на сегодня закончен.
Егор ощущал, как с каждым днем привязывается к малолетней занозе все больше. Каждая встреча сминала душу и выворачивала наизнанку. Потому что теперь не мог думать исключительно о себе и своей карьере.
Не было больше зияющей пустоты в душе. Теперь на самом дне там плескалось что-то невесомо-теплое. Оно грело изнутри и с каждым днем наполняло душу все больше.
