– Ты обманул меня.
– Нет, Сладкая, я не обманывал, – убирая волосы с ее лица, ответил он. – Мне и правда нужен очень холодный душ.
И все же, несмотря на критическую сексуальную неудовлетворенность, Аравин ощущал внутри себя необычайную легкость. Рокочущую эйфорию. Так глупо и самобытно, но его сердце заходилось от радости из-за подаренного ей наслаждения.
Господи-Боже, его стеснительная девочка просто взяла и кончила на нем сверху! А ведь он даже трусы с нее не снял. Не коснулся по-настоящему интимно.
– А ты крикуха, – выдал самодовольно. – Мне нравится, – поцеловал в кончик носа.
Настал черед Стаси хмуриться. Но не из-за того, что он сказал. По причине беспрестанной твердости его плоти. Хотела бы облегчить его муку, но не знала, как это сделать. А спросить смелости пока не хватало. Понимала, что Аравин не привык сдерживать свое желание. Но чем она могла ему помочь?
– О чем задумалась? – спросил Егор, улавливая ее рассеянный вздох.
Пойманная со своими, не совсем пристойными мыслями, Стася покраснела и не нашла ничего лучше, чем соврать:
– Переживаю, не забыла ли баба Шура покормить Феликса...
– Серьезно? После того, что у нас было, это почти оскорбительно, – притворно возмутился Егор. По ее румянцу знал, что думала Стася непосредственно о нем, но не стал настаивать на разговоре и смущать ее еще больше. Ей и без того хватило сегодня неловкости.
– А что у нас было, Егор? – неожиданно смело спросила девушка, вытягивая свои руки из ослабевшего захвата. Обняла за шею.
Аравин застопорился. Кончиками пальцев правой руки едва уловимо прикоснулся к нежной коже ее щеки.
– Это был, – серьезно сказал он, – самый чувственный момент в нашей жизни.
– Нашей? У тебя же было намного больше и круче.
– Ш-ш-ш, Мелкая, – остановил Егор, прижимая палец к ее губам. – Не сравнивай. Не сравнивай, потому что это разные вещи. Разве ты не понимаешь? Ты для меня особенная. Неоспоримая.
Видимо, сила характера заключается все-таки не в том, чтобы ломать окружающий мир под себя, а в том, чтобы в нужный момент суметь сломать свое утвержденное годами эго. Вопреки внутреннему сопротивлению, испытывая страх – трансформировать. Стать на голову выше. Развернуть грудную клетку. Вдохнуть глубже. Доверить хрупкой девичьей руке сжать разбуженное безумными чувствами сердце.
Стася словно выливала на него воду. Очищая его душу. Его сердце. Разбирая его на сегменты, наново складывала. Безапелляционно владела его душой.
Приняв поочередно душ, они еще некоторое время разговаривали. Тихий шелест голосов прорезал ночной сумрак. Руки и ноги доверчиво сплетались. Мысли утихали. И, едва лишь рассвет рассеянным светом скользнул в окна спальни, оба уснули.
***
Поздним утром, Аравин обнаружил рядом с собой только примятую подушку. Потянувшись всем своим длинным телом, поднялся и, торопливо натянув сброшенные с ночи спортивные, последовал на доносившееся из гостиной тихое рокотание телевизора.
Увидел Стасю расслабленно сидящей на полу, и сердце расслабилось. А до этого и не замечал, как сдавленно оно работало.
Девушка повернулась, забавно мотнув стянутым на макушке хвостом.
В его сердечной мышце снова пошли перебои, когда ее зеленые глаза вспыхнули радостью.
– Доброе утро, чемпион! – привычно поздоровалась Стася.
Легкий румянец выдавал ее смущение, но она не отворачивалась. Смотрела прямо Егору в глаза.
– Доброе, – склонившись над журнальным столиком, сунул сигарету между губ. – Я уже думал, что найду тебя в кухне, готовящей завтрак.
Сморщившись, Стася фыркнула.
– Еще чего! Я не большая фанатка готовки, – это заявление нисколько не удивило Егора, учитывая то, что в отцовской хибаре до пятнадцати лет кухня висела на ее плечах. Его вдруг забеспокоила мысль, готовила ли для Стаси Алиса, пока была здорова? – И вообще, я могу без завтрака. К тому же, это глупо, едва попав к парню в квартиру, оккупировать кухню, – вздернула брови девушка, всерьез недоумевая. – Когда-нибудь, Егорушка, я тебя накормлю. Когда-нибудь, – мечтательно пообещала она.
Аравин усмехнулся, ловко удерживая между губ сигарету.
– Лет через пять? – поддернул он Стасю.
– Зависит от того, как скоро ты на мне женишься.
Брови Егора взлетели вверх. Убрав изо рта сигарету, он присвистнул.
– Хороший ход, принцесса, – похвалил, улыбаясь. – Так меня еще не цепляли.
– Я не цепляю тебя, – искренне возмутилась Стася, бросая в него диванную подушку. Поднявшись на ноги, скрестила руки на груди. – Сам же уговаривать будешь. Жить без меня не сможешь! – заявила уверенно.
– Уже не могу, – просто согласился Аравин. Незажженная сигарета так и свисала с губ. Но взгляд был серьезным. – Пойдем. Сам приготовлю тебе фриштык18. Не то засохнешь за пять лет без завтрака.
– С бабой Шурой это мне не грозит, – равнодушно заметила, следуя за ним по коридору.
Уже в кухне, поджигая сигарету, Аравин окинул ее долгим взглядом.
– Ты же теперь не всегда будешь дома просыпаться.
– Уф… наверное, – ей вдруг стало неуютно под прицелом его настойчивого взгляда. Стояла посреди кухни, заламывая руки, как малолетка. Хотя для него она и была самой настоящей малолеткой.
– От чего губа отвисла? Взгрустнулось?
– Нет, – прозвучало все-таки обиженно.
– Стася, – позвал, выпуская сигаретный дым. – Стась?
– Ну что?
– Иди сюда.
Поколебавшись, она пересекла разделявшее их пространство.
– Садись, – кивнул взглядом на подоконник справа от себя, и она покорно присела.
– Что случилось, Мелкая?
– Все нормально, Егор. Правда, – не поднимая глаз, уклончиво выдала некоторую информацию: – Просто есть дурацкие заморочки. А так все нормально.
– Не убедила.
– Нет?
– Нет.
– Фух… Я просто… просто не хочу, чтобы ты относился ко мне, как к малолетке, – вздернула подбородок. – И это обращение, – передразнила грубый голос Егора: – «Мелкая» – мне не нравится.
Аравин захохотал. Громко. Искренне.
Стася обиженно засопела и пихнула его локтем в бок. Не проняло.
– Это не смешно, – скрестив на груди руки, сердитым взглядом вперилась в холодильник.
Смех Егора постепенно стих, и Стася ждала того, что он скажет. А он скажет.
Переложив дымящуюся сигарету в левую руку, правой он обнял ее за плечи.
– Но ты же моя малолетка, – уверенно протянул, склонив к ней голову. – Моя Мелкая, – у Стаси поползли по шее мурашки от интимных ноток, что он вложил в свой голос. – Не обижайся больше.
