Сильная часть Стаси тоже в это верила, но другая, слабая часть, продолжала давиться сомнениями. Она хотела слишком многого, и сию же минуту. Иначе не верила в то, что это вообще возможно.
Боль сдавила горло Стаси, но она запретила этому чувству углубляться. Не сейчас, не рядом с Егором. Положила ему на щеку ладонь и с тихим трепетом отметила, как он закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Наклоняясь, подался настолько близко к Стасе, что их дыхание смешалось. Но в этот раз именно Сладкова должна была выступить той силой, что удержит Землю на своей оси. Упираясь второй рукой Аравину в грудь, остановила его. Дождалась, пока он открыл глаза.
– В основе моей души лежат безнадежные руины. Повреждены все сопутствующие ткани, – пока выдавала эти торопливые слова, ее легкие проворно и болезненно сжигали воздух. Нервно сбивалось дыхание. – Когда мы вместе – небо о землю разбивается. Летят искры, и кости трещат, протестующе гудят нервы... Но, если потребуется, Аравин, для тебя я надену тысячи масок. И ради тебя же их сниму.
Разрешил Стасе оттолкнуть себя. А потом долго, пока не скрылась из виду, смотрел ей в спину.
Насколько же он безумный! Ему ведь не стало легче. Только хуже. Зверский голод внутри него зашкалил предельные отметки. Умирал от желания снова ощутить пьянящий вкус пухлых алых губ Сладковой. Исследовать своими губами каждый сантиметр ее тела. Довести ее до той черты безумия, где лишь он останется всей ее Вселенной. И, как бы это не казалось грубо, залюбить ее до томной усталости. Пускай бы это был ад, если рай им сейчас недоступен.
***
Аравин никогда не шел на поводу у желаний Риты. Но в тот вечер, словно сам черт толкнул. Не существовало других объяснений тому, что они тогда оказались на Нагатинской набережной.
Пока Цыкало через цветную трубочку потягивала фруктовый сок, Аравин курил. Выдыхая клубы дыма, лениво скользил взглядом по отдельным группкам людей. Под воздействием разнообразных слайдов чужих жизней, удивительно тихо стало за собственной физической обшивкой. Ничто не предвещало очередного душевного перелома.
Болезненно-знакомый переливчатый смех разорвал его грудную клетку до того, как застигнутое врасплох сознание установило, кому он принадлежит. Зажимая между пальцами сигарету, Аравин медленно развернулся. Безошибочно вычленил глазами, из проходящей мимо толпы, хохочущую Сладкову.
Не видел ее всего пару дней, но она изменилась. Она снова другая. Волосы еще чуть короче. Исчезли шаловливые зеленые пряди. Теперь играли мягким переходом пшеничные кончики волос.
Красная помада. Насыщенно-синее платье. Красные туфли на высоком каблуке. Яркая. Грациозная. Одурманивающе красивая.
Когда они встретились глазами, Стася даже не кивнула в знак приветствия. Полностью игнорируя Аравина, уставилась на Риту. А потом, словно выйдя из оцепенения, ускорила ход, придерживая на плече тонкий ремешок сумки. В ту же секунду Егор заметил рядом с ней шагающего задом наперед Соколовского. Он балагурил и заискивал перед его принцессой. Он, с*ка, переходил все границы, ловя ее то за руку, то за прядку волос.
Думал ли Аравин в то мгновение разумно? Мысли совершали настолько резкие повороты и прыжки, что определить это не представлялось возможным.
Недокуренная сигарета полетела в ближайшую урну. Ладони нырнули в карманы свободных джинсов. Качнулся на носках...
Скрежещущий поворот мыслей.
Неоправданные, бескрайние, сумасшедшие эмоции хлынули за ворот густым липким потоком. Одно мгновение, и хищный зверь, теснившийся за грудной клеткой, смотрел на мир свирепыми черными глазами. Ему стало критически мало места.
Сжимая челюсти, Аравин задышал глубоко и размеренно.
Не собирался Стасю окрикивать. Сработало на рефлексах. Не успел выработать какую-либо тактику. А он терпеть не мог, когда так происходило.
Задним ходом наверстывая упущенное, молниеносно выстраивал детальную модель дальнейшего развития событий.
– Здравствуй, Егор.
– Как дела? – спросил Аравин, теряя всякую теплоту в голосе.
– Отлично! А как у тебя?
– Чем занимаешься? – отмахнулся от ее вопроса. Шел по собственной схеме.
– Гуляю с друзьями. А ты? Познакомишь меня со своей подругой?
Отдавая все свое внимание напряженному диалогу с Аравиным, Стася не заметила, как к ним присоединился Соколовский. Не отвлеклась на Артема и тогда, когда его рука опустилась поверх ее плеч.
Сердце внутри нее рисовало смертельную кардиограмму. В голове истошно кричали эмоции. Конечности дрожали слабостью.
Словно завороженная, следила за тем, как челюсти Егора сжались сильнее, яростно обозначилась линия подбородка. Глаза заплыли черной гладью. Медленное, глубокое дыхание через нос, как предвестие надвигающейся бури.
Ох, она уже хорошо знала Аравина. Но ничего не могла поделать с той болью, что вцепилась в ее сердце. Не уставая удивляться тому набору масок, которыми с недавних пор обзавелась, изо всех сил старалась удержать на себе беззаботную личину.
– Санта Барбара, правда? – откинув волосы за плечи, Стася натянуто рассмеялась, приводя в движение короткую объемную юбку платья.
«Моя. Моя. Моя.»
Она смеялась, но Егор не мог слышать этих будоражащих кровь звуков. Ему до смерти хотелось оторвать чужую наглую руку, что осела на обнаженных плечах его принцессы. Эмоции спешили разобрать душу Аравина на непонятные кровавые ошметки. Разбросать по сторонам, а потом снова смешать, вместе с грязью и пылью.
Рита с хладным замиранием в сердце наблюдала за изменениями, которые происходили с Аравиным буквально на ее глазах. За теми незнакомыми по своей силе чувствами, что отражались в его глазах. За тем, с какой одержимостью Егор смотрел на подошедшую к ним девушку.
– Попрощайся с друзьями, – в тоне Аравина слышалось столько пограничных оттенков, сколько постороннему человеку не распознать. – Я тебя домой отвезу.
– Нет.
Он не успел как-либо отреагировать на твердый отказ Сладковой. В их разговор, грубо пересекая тонкую черту, вмешался Соколовский.
– Настя, в чем дело? – поинтересовался он, будто имел на подобное участие какое-то право.
Ледяная волна скатилась вниз по позвоночнику Аравина. В висках интенсивно застучало.
Нахальность Соколовского стала тяжело переносимым раздражителем. Нецеленаправленное вкрапление жидкого яда в густую кровь. Егор с трудом удержался на краю человечности. Уклоняясь от внешнего и внутреннего давления, искал Стасины глаза.
– Артем, все нормально.
– Тогда пойдем.
– Сейчас пойдем.
– Нет, не пойдешь, – отрубил Аравин.
Ему стало плевать на то, что рядом с ним Рита. Что вокруг них хр*нова масса народа.
Пусть все, мать вашу, видят, что он ревнует! Пускай, бл*дь, каждая тварь знает!
