Для него существовала только Стася. Смазалось периферическое восприятие. Пропал выработанный годами рефлекс просчета позиции. Черная пелена по бокам.
Аравин сделал к девушке несколько шагов. Нависая, притиснулся едва ли не вплотную. И Стася не попятилась назад. Замерла под его требовательным взглядом, теряя из виду другие стороны этого действа.
– Какого черта? – возмутился Соколовский, но никто и взглядом его не удостоил.
– Поехали домой, – глубокий голос Егора планомерно скользнул Стасе в самую душу.
Всеми силами Аравин пытался тушить чувства внутри себя. Только сегодня не срабатывал ни один чертов прием. Подсознательно желал выйти из-под контроля. Да так, чтобы вместе с ним все вокруг затрещало. Чтобы зависшую над городом духоту разрушил дождь, гром, град – все сразу. Чтобы Москва-река низвергла свои воды.
– Я думаю, тебе сначала нужно проводить свою девушку. А я подожду. Здесь, с друзьями, – благоразумно сместила свою позицию Стася.
Несмотря на раздробленное душевное состоянии, пыталась удержать баланс обеих сторон.
– Не испытывай мое терпение, – Рита ни разу не слышала в голосе Егора столько злости. И хотя его ярость предназначалась другому человеку, неосознанно содрогнулась. Зато Настя даже бровью не повела. – Я ясно выражаюсь, Стася?
«Стася?»
Задохнулась внезапными вспышками воспоминаний. Больше года назад, когда они еще были вместе, Аравин неоднократно произносил это имя. Во сне.
«Значит, вот, кто живет у тебя в подкорке, Егор...»
– Эй, Аравин! Оставь ее в покое, – снова вмешался Артем, убирая свою руку со Стасиных плеч и упираясь ею в грудь Егора. Рита не могла понять, пытался ли Соколовский его отпихнуть, или же просто предостерегал от дальнейшего приближения. Но Аравин, как стоял горой над ними, так и не шелохнулся. Только голову повернул в сторону парня.
– Артем, не вмешивайся, – раздраженно попросила Стася.
Только Соколовский уже не на шутку разошелся.
– Оставь нас в покое, – растянутым тоном повторил он.
– Убери, бл*дь, руку, если хочешь, чтобы она оставалась в твоем плечевом суставе, – зло осадил его Аравин.
– Артем!
– Настя, ты же не думаешь, что я буду стоять в стороне...
В глазах Соколовского мелькнуло нездоровое упрямство, и Рите стало поистине страшно, когда она поймала обратный взгляд Егора. Попыталась оттянуть его за руку, хотя понимала уже, что бесполезно.
– Егор, давай уедем... – испуганно попросила Цыкало.
Он отмахнулся от нее, словно от назойливой мухи.
Впервые Аравин столь отчетливо сумел постигнуть свои эмоции, но не мог их превозмочь. Расщепил их на мелкие молекулы. Мысленно надругался над каждой. Только отпустить эти чувства уже не был способен. Они чрезвычайно долго копились, нарастая, подобно снежному кому.
Внутри него жил зверь, который, яростно ломая ему ребра и разрывая кожу, рвался наружу. В какой-то неуловимый миг Аравин просто решил ему уподобиться. Закрыл глаза и позволил этому монстру выйти на прогулку.
Стася безошибочно распознала его состояние. Страх колючей шершавой структурой скользнул вниз по ее спине. Оттолкнув руку Артема, бросилась в раскрытые объятия Егора.
– Егорушка, я прошу тебя, не надо, – нервно взмолилась она.
Но монстр уже гулял снаружи. Стася это осознала, едва только Аравин распахнул глаза. Содрогнулась от ужаса. Испугалась того, что Егор способен натворить по ее вине. Сердце зашлось в дробном танце неприкрытой паники.
– Егорушка, пожалуйста...
Позволил ей завладеть своим вниманием. С убийственной смесью ярости и боли встретил ее умоляющий взгляд. Стася – его ежедневное испытание. Бесконечный процесс перестройки. Тогда, когда ему кажется, что он уже адаптировался, она приходит и толкает его вниз.
Летел на самое дно бездны.
– Я не отпущу тебя, – взволнованно причитала Стася, вцепляясь в него мертвой хваткой. – Нет-нет-нет... я прошу тебя... – Обхватывая его лицо дрожащими ладонями, неустанно шептала. – Поехали домой.
Она потеряла из памяти приличную часть длинной цепи дальнейших событий. Не помнила, как они уходили, и как оказались в машине Аравина. В памяти остались скомканные обрывки информации: асфальтированная аллея, поцарапанные носки новых туфель и напряженная спина Егора.
Вероятнее всего, они просто развернулись и ушли, оставляя без каких-либо объяснений Артема и Риту.
Следующим смутным воспоминанием тянулась долгая дорога. Писк клаксонов, блики фар, светофоры, рев моторов, шум миллионного мегаполиса и напряженная теснота относительного пространства. Сладкова полностью вышла из оцепенения лишь на Горьковском шоссе, когда Егор съехал с трассы и заглушил мотор.
Тогда-то и закончилась их игра.
– Почему ты так разозлился?
– Потому что я люблю тебя! – резко обрушил свой ответ Аравин.
Глава 27
И пока небо сходит с оси,
а луна надевает рубашку,
алчный монстр в моей груди
умирает, сгорая от жажды.
© Джио Россо
Застыли. Замерли. Закостенели под оглушающим весом этих непростых слов. На личный лад примеряли их. Терзали мысли глубоким содержанием. Осмотрительно искажали смысл. Не верили тому, что было произнесено вслух.
Для Аравина выданное на пике ярости признание представилось неуправляемым скоростным локомотивом. Один только черт знал, где он после этого остановится. И остановится ли теперь вообще... Взгляд Егора оставался непоколебимым, но внутри, за слоями привычной твердости, черствую душу свернуло жестким тремором. Врубило чувства на полную катушку. Любовь ослепила сильнее ярости. Неизвестно кем проклятый беспощадный зверь, отреченный от собственной сущности, задыхался перед хрупкой девушкой.
Сладкова же первоначально восприняла слова Егора, будто обман разлаженного восприятия. Запредельную фантазию. Слух затянуло сначала острым писком, потом звенящим скрежетом. Сердце, лихорадочно пульсируя, разошлось по всему периметру грудной клетки.
Хватая губами воздух, девушка волокла заторможенное существование. На протяжении всего пути готовила себя к любой реакции Аравина. Обмораживающей закрытости. Сотрясающей резкости. Открытой агрессии... Не все варианты учла. К этим словам оказалась не готовой, болезненно восприимчивой.
Не выдержав копившегося между ними эмоционального накала, Стася выскочила из машины, толкнувшись в необъятные просторы лунной ночи. Осторожно глотнула вязкий воздух и остановилась, сцепляя руки на голых плечах. В густой атмосфере уже пахло дождем, но удушливый зной все никак не желал уступать позиции.
