– Ты тосковал без меня, Егорушка? Ответь же, тосковал? – жарко спросила девушка.
– Тосковал.
Аравин отклонился. Затем, разорванно дыша, снова наклонился к Стасе, застывая мутным взглядом на алых губах. Они попеременно дрожали нежными частыми вздохами.
Хотелось стереть эту помаду. Хотелось... Сладкову настырно хотелось. Просто здесь и сейчас.
Вдохнуть ее глубже. Глотнуть ее. Попробовать.
Руки обхватили талию. Крепко стиснули в безмерном стремлении близости. Поднял глаза чуть выше. Столкнувшись с чувственным взглядом Стаси, уже не мог увести свой в сторону. Сердцебиение скоротечно усилилось, отдаваясь гулким грохотом в висках.
Глубоко вдохнул и чрезвычайно медленно выдохнул. Хотел наполнить ее своей любовью снизу доверху. Но, склонившись губами к ее губам, едва коснувшись нежной плоти, ощутил голод, пронизывающий тело острыми спицами. Бесконтрольно жестко надавил на мягкие губы Стаси. А она не сопротивлялась его резкости. С глухим стоном подставлялась. Захлебываясь воздухом, позволяла ему кусать сочную плоть губ и слизывать с них вишневую сладость помады. Торопился добраться до истинного вкуса Сладковой. Уже практически бредил им.
Так давно ее не целовал. Так давно это было. Будто год назад. Словно в другой жизни. И не было больше сил следить за моралью. За выдуманным совершенством всего человечества. За своей истертой кольчугой и Стасиной хрупкостью. Целовал жадно. Поглощая прелестные обрывистые вздохи своей принцессы, позволял рукам свободно путешествовать по желанному телу.
«Господи... Преклоняю колени. Отсекай.»
Небо развернулось стремительным шумным дождем. Увесистый холодный каскад ужалил разогретую кожу Аравина. Что-то произошло... Пробивным толчком, заставляя задыхаться, сместилось внутри него. И без того помутненное сознание вскрылось пульсирующими вспышками. Движения стали грубее, наступательнее, отчаяннее. Рывком подхватил Сладкову на руки. Стиснул до хруста в костях, когда стройные ноги с готовностью обхватили его талию. Дернул мокрые волосы назад, за спину. Беспечно смял промокающую ткань платья на вздымающейся девичьей груди.
Стася возмущенно шипела, шумно вздыхала, что-то бессвязно бормотала. Жаркими поцелуями ответно раздражала его кожу. Отрывая Егора от себя, неосознанно оставляла страстные метки на его шее и подбородке.
Влажная ткань футболки позволяла полноценно ощущать раздутые от напряжения мышцы Аравина. С упоение неслась ладонями по широким плечам и крепким грудным мышцам. Зарывала пальцы в короткие жесткие волосы на затылке. Гладила сильную шею, стирала с горячей кожи холодные дождевые капли. Любила Егора до сумасшествия.
Шагнув под раскидистую тень высокого дерева, Аравин прислонил Стасю к толстому шершавому стволу. Шквальные порывы дождя и ветра скрывали протестующий треск их одежды. Скрадывали обхват восприятия. Обволакивали окружающий мир в безликие формы и фактуры. Отсекали их островок от бескрайней реальности.
– Я бы тебя... – сиплый голос Егора оборвался.
– Что?..
– Я бы тебя залюбил. Затр*хал бы до изнеможения. Моего. Не твоего. Ты, Сладкая, быстро устанешь.
Откровенная пошлость этих слов прожгла дыру в Стасиной душе. Она содрогнулась. Пришла в неистовое волнение, готовая следовать за Аравиным до конца.
– Что, если я тоже об этом думаю? – дерзко выпалила ему в губы. – Не сплю ночами, Егор... Задыхаюсь, мечтая ощущать на себе твои руки.
– Черт возьми, Стася... Черт возьми! – тяжело прохрипел Аравин, сталкиваясь с девушкой воспаленными взглядами. Силой прижался ртом к ее губам. Поймав припухшую от его бесконтрольных ласк плоть, терзал в новом жаждущем поцелуе.
Сладкова удивляла его. Она еще не раз удивит, Егор в этом был уверен. То ли возраст тому был причиной, то ли попросту характер у нее такой. Каждый раз открывалась его принцесса разными гранями. Поражала силой и страстностью, стремлениями и легкостью, порывами и чувственностью. Находясь со Стасей, Аравин созерцал неповторимые фантастические изменения. Он никогда не желал девственницу. Все его девушки, как правило, были на пару-тройку лет старше него. Они были удобны, не страдали стеснительностью и комплексами, знали, чего именно он хочет. А потом пришла Сладкова, и Аравин с поражением осознал, что остервенело следит за ее естественным созреванием. Зациклился на Стасе. Свет клином сошелся на этой малолетке.
Рука Егора замедленно двинулась по ее шее вниз, соскальзывая большим пальцем по гортани в вырез мокрого платья. Мимо плотной чашечки бюстгальтера, несдержанно, прямо к твердому соску. Протяжный стон Стаси столкнулся с его затрудненным дыханием. Застрял на его рецепторах. Всколыхнул кипящую кровь.
Отстранился, позволяя разомлевшей девушке со сдавленным испуганным возгласом слегка съехать вниз, чтобы потом слаженно поймать окаменевшим пахом ее широко разведенные бедра, и снова приникнуть всем телом.
В глазах молниеносно замелькали разноцветные всполохи. На плотских инстинктах, не владея собой, низко простонал ей в шею.
– Боже мой, Егор... Боже мой... – трепетно зашептала Стася.
Задрожала. Выгнулась ему навстречу, отчаянно прижимаясь, и Аравина буквально ослепила безумная тяга ее раздеть. Ему это стало крайне необходимым.
– Нужно в машину, принцесса, – на ходу сказал он, унося Сладкову. В свое ближайшее логово.
Оказавшись в освещенном салоне Ауди, обменялись напряженными взглядами. Зацепились острыми чувствами. Сквозь небольшое расстояние протянулись электрические нити. Затрещали искры.
Выразительный щелчок блокировки, будто первый предупреждающий раскат грома, прорвал монотонную тишину. И Стася содрогнулась, чувствуя ползущий по коже холод.
– Замерзла? – тут же отреагировал Аравин.
– Немного, – честно призналась девушка.
И Егор, включив обогрев, притянул ее настолько близко, насколько позволяла центральная консоль. Обнимая поверх плеч, прижался лицом к ее лицу.
– Стася...
– Егор, пожалуйста...
Когда девушка, скинув яркие туфли, перебралась к нему на колени, у Аравина не нашлось слов, чтобы ее остановить. Напряженно сжимая руки вокруг ее талии, смотрел в сверкающие зеленые глаза. Сладкова стала смелой, как когда-то раньше, в самом начале их отношений. Узкая подкладка платья не позволяла ей сесть, и она спокойно ее задрала. Гораздо выше, чем позволяли того приличия. Настолько, что нечаянно опустив взгляд вниз, Аравин смог увидеть черный лоскуток ее трусиков.
Резко втянув воздух, закрыл глаза.
– Очерти границы, Стася, – прислонился к ее переносице лбом. – Обозначь дозволенное.
«Попытайся. Останови меня, Сладкая».
Остатками рассудка уповал на ее благоразумие. Хотя осознавал, что этим вечером в любом случае ее обыграет. Что бы она ни сказала.
– Сегодня все можно, Егор. Все, – заверила Аравина девушка, и у него в груди все заиграло. Заколотило. Вопреки своим желаниям, не ожидал такого ответа. – Потом... – решительный девичий голос оборвался, когда его руки неделикатно опустились на ее обнаженные бедра. – Через четыре дня...
