Руки эти два месяца не доходили дочитать о злоключениях принца-фейри: Фрида постоянно ездила то к матери, то во дворец к графу Цевету. С последним отношения теперь были откровенно натянутыми, но работать приходилось тем не менее вместе. Иногда напоминал о себе император — но редко, он вёл сейчас сложные переговоры с Конфедерацией о пересмотре последнего мирного договора, и работы у Его Величества было невпроворот. Фрида, которая и сама постоянно вела весьма сложные переговоры с Тайной полицией и ещё с некоторыми министерствами, не понимавшими, почему колдунам и ведьмам теперь можно свободно разгуливать по столице и разъезжать по стране, очень Его Величеству сочувствовала. Успеху её переговоров совсем не способствовали постоянные всплески магии — несчастные случаи в семьях аристократов. Детей больше не трогали, зато юные наследники и наследницы частенько внезапно заболевали помутнением рассудка.
В Фриду дважды стреляли — на прогулке в парке и у самых ворот дворца. В газетах это не появлялось, но по столице пошёл слух, что она или сама ведьма, или зачарованная. Почему же ещё она помогает колдунам? А от колдунов простые горожане, как они считали, страдали очень: не дали вовремя зарплату, ни с того ни с сего возник пожар, заболела маленькая дочка — точно магия виновата, кто же ещё?
В общем, жить было весело и интересно.
Фрида бездумно листала книгу, мысленно находясь далеко и от этой гостиной, и от сказок. С выходных она неважно себя чувствовала, и врач запретил ей выезжать. От недомогания не помогли ни микстуры, ни порошки, а сидеть дома Фриде надоело до смерти.
На иллюстрацию старухи-ведьмы Фрида смотрела долго — мысленно взвешивала все «за» и «против» поездки во дворец. Чувствует она себя пока плохо — очень кружится голова, сильная слабость. Но ещё день в этих стенах, и она сойдёт с ума и без всяких фейри (или полукровок, как считал граф Цевет, не веривший, что фейри могут пробраться в святое святых столицы — Верхний город аристократов).
Тем временем, принц-фейри прошёл Испытание (не с первого раза, но всё же) и с победой вернулся к своей возлюбленной. А та его не узнала…
«О, это я уже читала», — подумала Фрида, отвлекаясь от книги. Такой сюжет появлялся не в одной фейрийской сказке… Внизу тем временем зазвенел звонок, потом стукнула, закрываясь входная дверь. «Если это снова Цевет, видят боги, я его лично придушу», — подумала Фрида. Граф некоторое время назад взял привычку проверять, как там милая герцогиня. Во время таких проверок из архива полукровок у Фриды исчезали некоторые папки. С концами.
— Ваше лекарство, миледи, — в спальню заглянула горничная с подносом.
— Поставьте на стол, — с тоскливым вздохом сказал Фрида. Зачем лекарства если они всё равно не помогают? — Элиза, а кто там пришёл?
— Не знаю, миледи, — горничная поставила поднос на стол. — Я схожу посмотрю?
— Сходите.
Горничная вернулась быстро.
— Там… миледи, некий господин… Говорит, ему нужна ваша помощь.
Полукровка, поняла Фрида. Этот «некий господин» был не единственным за прошлые месяцы, кто пришёл к герцогине просить помощь. Чаще всего просили о переезде — от излишне суеверных соседей. Ещё чаще — деньги… Мелочь — Фрида помогала всегда.
«Что ж, хоть какое-то развлечение», — подумала она и быстро посмотрелась в зеркало. Исключая бледность и мешки под глазами, выглядела она прилично. Правда мысль о том, чтобы встать с уютного кресла и идти в гостиную, вызвала резкий приступ слабости. Нет, пожалуй, и с поездкой во дворец ещё нужно повременить…
— Проведите его сюда и позовите Ричарда, — распорядилась Фрида.
— Сюда, миледи? В спальню? — горничная даже умудрилась покраснеть.
— Да боги с вами, Элиза, — усмехнулась герцогиня. — Возвращайтесь потом и побудьте моей дуэньей.
— Я? — выдохнула побледневшая горничная.
— Почему бы и нет? Идите, милая, не заставляйте нашего гостя ждать. И чай распорядитесь подать.
Горничная ушла, а Фрида отложила книгу и откинулась на спинку кресла. Как же кружится голова…
Очень скоро в коридоре раздались шаги, и Фрида повернулась к двери. Сначала в спальню проскользнула Элиза с подносом в руках, а потом — гость.
Улыбка Фриды увяла.
— Боги, что с вами? — вырвалось у неё, когда он шагнул на свет.
Был гость худ, грязен, и явно в полном отчаянии. Но поклонился очень изящно — так, словно раньше жил в богатых домах, а может, даже во дворце. Фрида удивлённо отметила это и попыталась встать. Взгляд гостя немедленно упёрся в её живот — ещё не большой, аккуратный, но уже заметный в домашних платьях (в вечерних нарядах дамы этот «казус» скрывали). Потом полукровка вдруг тихо и очень удивлённо сказал:
— Вы носите траур?
Будь её воля, Фрида не снимала бы его положенные три года, но на воскресном балу на этой неделе сделать это придётся.
— Конечно. — Она села и кивнула гостю на соседнее кресло. Надо было видеть, как перекосило и лакея, и горничную — бедняги, наверное, боялись, что полукровка испачкает мебель.
— У Вашей Светлости кто-то умер? — встревоженно спросил полукровка, не торопясь садиться.
Фрида изумлённо подняла брови.
Да. Мой муж, герцог Виндзор. Вы, должно быть, прибыли издалека, если не слышали. Прошу вас, садитесь.
— А, — выдохнул странный гость и, наконец, сел.
Его лицо оказалось в свете тусклого столичного солнца, робко поглядывающего в окно, и Фрида наконец-то смогла как следует рассмотреть гостя. Её удивила даже не его внешность, хоть, пожалуй, это был самый противный полукровка из всех, что она видела (хотя, если его отмыть?..). Но зато как он держался! Как будто был по крайней мере сиятельным лордом. Полукровки, приходившие в этот дом, дрожали, боялись поднять взгляд и говорили очень робко. Этот не то что глаза не прятал — он внимательно разглядывал Фриду, совершенно не стесняясь, и его руки… Они не отдыхали ни на мгновение: то поглаживали обивку, то сжимались в кулаки, то постукивали подлокотники. Красивые руки правильной формы — и тонкие изящные пальцы чародея. «Он наверняка на чём-нибудь играет, — подумала Фрида. — Быть может, он менестрель». Все прошлые месяцы она, никому ничего не говоря, искала талантливого менестреля, чтобы его музыка вдохновляла её на танец. Да, уже сейчас, пусть срок беременности и не поздний, двигаться становилось тяжело (или всё же сидеть в кресле надо меньше?), но после рождения ребёнка она снова сможет танцевать — без этого её жизнь не будет полной. А для танцев нужна музыка, а, значит, и знакомый менестрель, желательно, друг… Может быть, вот этот? Выглядел гость, конечно, странно, но что-то в нём было, что-то родное, близкое… Как будто старый друг пришёл к ней, изменившийся до неузнаваемости, но всё-таки друг.
— Простите, мы с вами никогда не встречались? — вырвалось у Фриды.
Гость медленно покачал головой.
— Не думаю. — И тут же спросил, кивнув на прикроватный столик. — Вы рисуете?
