На лице Эша появилось непередаваемое выражение брезгливости и удивления.
— Да что ты несёшь, женщина?!
Фрида снова его ударила — по другой щеке, для симметрии. Потом опять размахнулась, но фейри поймал её за руку. Он был горячий, очень — как от него ещё дождь не испарялся?
А потом спокойно спросил:
— Так я пойду?
И стал медленно отступать. Фрида, опешив, сначала просто смотрела на него, потом приказал на ферийском:
— Стоять!
Фейри вздохнул.
— Послушай, человек, определись: я тебе нужен или не…
На этот раз Фрида его поцеловала. Бросилась на шею и поцеловала, а фейри, не долго думая, обнял её в ответ и прижал к себе.
— Я люблю тебя, — прошептала потом Фрида, скрывая слёзы за дождём. — Я тебя ненавижу и люблю.
— Люди! — презрительно хмыкнул фейри.
Фрида всхлипнула. И с замиранием сердца спросила:
— Ты же останешься?
Эш улыбнулся ей и на этот раз нежно поцеловал снова.
— Да, моя королева.
Фрида прижалась к его плечу и, не выдержав, разрыдалась.
В шёпоте дождя и цокоте копыт, а также тихих разговорах зевак кто-то из зрителей начал аплодировать. Его поддержали — и Эш с Фридой одинаково вздрогнули от неожиданности.
— Боги, — прошептала Фрида, запахиваясь в халат. — Как стыдно…
— К демонам стыд, но ты простудишься, — отозвался Эш, подхватывая жену на руки. — Прижмись ко мне и грейся.
Фрида так и сделала. Впервые за долгое-долгое время ей было хорошо и спокойно.
У крыльца особняка их поджидал кортеж императора, и сам Его Величество стоял под дождём, глядя на чету Виндзоров. Эш, к тому времени вернувший себе привычное человеческое обличье, бросил ему:
— Я передумал. Я остаюсь.
— А ты не можешь обратно передумать? — серьёзно спросил император. — Мы без тебя уже как-то привыкли.
Эш осклабился и прижал Фриду к себе крепче.
— Моё.
Фрида закрыла глаза. Сами разберутся…
Слуги, в целом, сдержанно отнеслись к возвращению господина из мёртвых — пара горничных упала в обморок, дворецкий в ступоре замер у входной двери, экономка заголосила: «Слава бога-а-ам, вернулся-а-а-а!» Ни Эш, ни Фрида не обращали на них внимания. Только у лестницы герцогиня заметила Ричарда: привалившись к стене, словно ноги его не держали, он улыбался так солнечно, как мог только при виде хозяина. «Как же я раньше не догадалась!» — подумала Фрида, вспомнив, что такой же улыбкой камердинер одаривал мистера Филча.
— Ты точно не исчезнешь? — спросила Фрида, когда Эш аккуратно опустил её на кровать в спальне.
— Точно, — тихо ответил Эш.
Фрида закрыла глаза.
— И ты расскажешь мне, что произошло? Откуда у тебя на голове корона? Где ты был вчера?
Эш улыбнулся.
— Обязательно.
И осторожно поцеловал её, а потом шепнул:
— Но ты не сразу меня узнала. И мне ещё с твоим новым женихом разбираться.
Фрида выдохнула:
— Дурак.
Всё наконец-то стало хорошо… Пока этот «олень» со словами: «Я сейчас», — не процокал за дверь и не заявил там императору:
— Ну что, мерзавец ты коронованный, хотел украсть мою жену? Бьёмся на кулаках!
Фрида закатила глаза и зарылась под одеяло. К демонам всё, её тут нет. Пусть хоть весь дом спалит, её тут нет. Как-нибудь само утрясётся.
— Великолепно, — откликнулся император. — Здесь? Дай угадаю: женщина достаётся победителю?
Фрида застонала.
Всё возвращалось на круги своя.
Эпилог
(приблизительно пять лет спустя)
— Я не понимаю, почему мой сын должен учиться со всяким сбродом, — высказался граф Лесли и гневно воззрился на Фриду.
Себя сбродом граф, очевидно, не считал — родословная, уходящая корнями ещё во времена Завоевания, позволяла ему так думать. А начиная с десятого поколения, если верить истории, граф ещё и был снобом: его семья очень тщательно оберегала чистоту крови. Никаких сношений с чернью, даже ради удовольствия — Лесли серьёзно верили, что могут чем-нибудь заразиться. Венерической болезнью, например, или бедностью. Или глупостью. Глядя на графа, Фрида думала, что кто-то в его роду всё-таки согрешил, ибо Лесли, по её убеждению, был глуп, твердолоб и напоминал быка с юга Конфедерации, вышедшего на корриду. Фрида, вероятно, выступала в должности тореадора.
— Милорд, — устало вздохнула герцогиня. — Вы лучше меня знаете приказ императора. Вы можете отправить сына учиться за границу…
Лесли уставился на Фриду, как на дуру: он — за границу? Куда же? В Конфедерацию? Где царят ещё более вольные нравы? Да там мальчики учатся вместе с девочками! Отправить юного Брайта в это гнездо разврата?! За кого Фрида его принимает?
— Уйти должен не мой сын, миледи, а этот малолетний преступник. Я требую, чтобы на него надели сдерживающий браслет!
— А на вашего сына — намордник? — не выдержала Фрида.
Три года назад император подписал указ, по которому все дети-полукровки должны были, во-первых, быть зарегистрированы, во-вторых, учиться за счёт империи — то есть, на стипендию Его Величества. В программе участвовали все школы, даже такие элитные, как Дэримор. Конечно, чтобы попасть туда, полукровке нужно было иметь семь пядей во лбу, но и такие находились.
Чернь сыновья аристократов принимали по-разному. За эти годы Фрида на многое насмотрелась, и стычка Майкла Грея и Брайта Лесли была далеко не первой и, уж конечно, не последней. Брайт с его компанией друзей знатно побили Майкла, а тот, слабенький одиночка, отомстил потом как мог: наслал на Брайта порчу. Фриде пришлось постараться, чтобы стараниями лорда Лесли об инциденте не узнали газетчики.
— Простите, миледи? — поднял брови граф.
Фрида вздохнула.
— Милорд, вы действительно полагаете, что способ вашего сына решать проблемы — семь на одного — благороден и честен?
Граф пожал плечами.
— Чернь должна знать своё место.
Фрида сама еле сдерживалась, чтобы его не ударить.
— Граф, такие порядки, возможно, нормальны у вас в поместье, но в школе Дэримор мы не потерпим подобного обращения ни от кого из учеников. Ваш сын получит пятьдесят штрафных часов или неделю карцера — в зависимости от его выбора. Мне кажется, обсуждать здесь больше нечего.
Лорд Лесли так не думал.
— Я не ждал понимания от вас, миледи. Женщины от природы склонны к сочувствию… всем подряд. Но я обязательно обсужу это дело с императором лично, леди Виндзор. Уверен, он встанет на мою сторону. Я также внесу предложение в Совет об отмене приказа о полукровках — совершенно ясно, что он ошибочен и недальновиден.
