— Лады, — бубню, не отпуская. Накручиваю на палец выбившийся локон. — Но сейчас Марк спит, и мы бы могли…
— Нет, — категорически отрезает она, опаляя меня негодующим взглядом. — Я не девочка по вызову…
— Тогда до вечера, — рыкаю, отстраняясь. С усмешкой наблюдаю, как малышка, будто пугливый заяц, забегает в детскую. Сжимаю кулаки, силясь не зафигачить по стене и не напугать ребенка. Понуро бреду к себе. Сразу прохожу в санузел и, включив душ, становлюсь под холодные капли.
«Все веселишься, Сережа, — ругаюсь, подставляя голову под воду. — Сейчас явно не до смеха. А ты так взбодрился, ушлепок! О делах позабыл… С Линарой обо всем забудешь, — ощерившись, бью по мраморной стене. — Проблем навалилось выше крыши. А я о няньке мечтаю!»
— Защитная реакция организма, — встревает в беседу внутренний голос. — Ты же сейчас ничего поделать не можешь. Остается только ждать. Так почему бы не провести время приятно и с пользой? Пригласил девочку. Молодец. А там после акробатических этюдов в койке тебе и приестся милое личико. Морщусь, вспоминая, как всего несколько минут назад прижимался к мягкому податливому телу.
«Еперный театр, — рычу, понимая, что впустую стыну под ледяной водой. — Ничего не помогает!»
Вероломная нянька вторгается в мысли, заставляя меня принять решительные меры. Можно, конечно, вызвать Анечку или другую девочку. Но меня начинает мутить, как только представлю какую-нибудь телку рядом. Не желаю пока никого кроме Линары.
Намыливаю в ладонях гель для душа и, закрыв глаза, тщательно распределяю по телу. Одной рукой. Пары взмахов хватает для разрядки.
«Что ты со мной делаешь, маленький доктор? — шепчу я, переключая воду на горячую, и усмехаюсь криво. — Контрастный душ полезен для здоровья!
Наскоро вытершись, возвращаюсь в спальню. Плюхаюсь на кровать, стараясь отогнать подальше образ надоедливой девицы и подумать о чем-нибудь другом. О Синьке, например.
Пропал, скотина! Уже семья объявила в розыск. Вот так жило это поганое насекомое. Строило планы. Набрало кредитов выше головы. Заложило, кстати, мой участок. И сгинуло. Может, наступил кто, и не заметил, что оставил мокрое место?
Снова возвращаюсь ко вчерашнему разговору в баньке. Хмурюсь, вспоминая напряженные лица собеседников. Нет, я Игорю благодарен, что сдернул меня среди ночи и заставил куширями через заросший бурьяном двор пробираться к своему дому. Правда, пальто я изгваздал в хлам. Угораздило меня надеть длинный кашемировый лапсердак. Элла увидит, ругаться станет. Фиг его теперь отдерешь от прошлогоднего репейника. Но такая встреча дорогого стоит. Сам начальник областного УВД гостил у моего одноклассника. В баньке парился. Вот Игорь и воспользовался моментом.
— А ты на рогах, я смотрю, — недовольно бурчит Иван Иваныч, стоило мне только ввалиться в баню.
— Это еще нормально, — хмыкает Игорь. — Серый все запомнит. Завтра еще обмозгует и нужные выводы сделает. Не бойтесь, товарищ генерал. Я за Назарова ручаюсь.
Мой старый друг дожидается скупого кивка от полицейского начальства и переводит взгляд на меня.
— Ты с кем бухал, Серый? Опять с Бетховеном?
— А что, — равнодушно пожимаю плечами. К подколкам Игоря я давно привык. — Хорошая компания. Мы с Людвигом понимаем друг друга с полуслова.
— Бетховен? — морщится первый полицейский области. — Не знаю такого. Это чье погоняло, Назарет?
Прячу хмельную улыбку, стараюсь казаться серьезным. Но под оглушительный хохот Игоря мне трудно сдержаться и не заржать.
— Не, Иваныч, — хохочет мой одноклассник, списывавший у меня в школе домашние задания и контрольные по всем предметам. — У нас Серега учился в консерватории. Играет на рояле, как бог. Когда на него тоска накатывает, он стучит по клавишам и хлещет коньяк. Такой вот интеллигентный расслабон.
— Хорошо придумал, Сережа, — довольно крякает Иван Иваныч. — И компания хорошая. Вот только не знал, что ты консерваторию окончил. В твоем досье ничего не написано.
— Так с третьего курса поперли, — ухмыляюсь я, прямо в пальто садясь к накрытому столу. Подминаю черные длинные полы, как бабы подол. И слушаю, боясь шелохнуться. Честно говоря, я бы многое отдал, чтобы хоть один разок пролистнуть ту заветную папочку. Сейчас уже такая острая необходимость отпала. А поди ж ты! Лежит где-то на меня матерьяльчик! Ждет своего часа! Или этот час никогда не настанет? Дай бог…
«Никогда не говори никогда, — одергиваю себя. Мы, братки, бывшие или настоящие, люди ужасно суеверные. И давным-давно с молоком матери или с первой стопкой портвешка впитали в себя законы стаи. Никогда не хвастайся. Держи рот за зубами. От нар и от Канар не зарекайся. Не загадывай наперед и не гневи судьбу.
— За что? — сурово спрашивает Иваныч, и я, чувствуя себя как на допросе, бросаю коротко.
— Прикололся неудачно. Ректорскому сынку к башке пистолетик приставил.
— Скажи спасибо, что к нам не загремел. Странно даже.
— Так пистолет был игрушечный, — встревает в разговор Игорек. — Точная копия Макарова. Сережа его для понта в кобуре наплечной носил.
— Зачем? — удивленно поднимает на меня глаза Иваныч.
— Дурак был, — отмахиваюсь весело.
— Сейчас бы с гастролями ездил, — вздыхает товарищ начальник.
— Спасибо, не надо, — бурчу я. — Всю жизнь в оркестре пиликать. Ну его нафиг! Поперли, и хорошо. Я ни о чем не жалею.
— Образование бы получил. Элитное… — машет рукой Иван Иваныч.
— А я потом Плешку окончил…
— Да знаю я, — отмахивается ворчливо он. — Нравишься ты мне, Назаров. Иначе бы с твоим другом даже разговаривать о тебе не стал. Хороший ты мужик. Правильный.
«Ну, надо же, — ухмыляюсь я. — Для всех я такой правильный уродился. Ты смотри. И авторитеты криминальные мне эти же слова говорили. А теперь и от ментуры довелось услышать. Дожился. Нечего сказать!»
— А вот то, что с твоей женой произошло, неправильно. Дичь несусветная, — морщится генерал. — Я дело Синявкина на дорасследование отправил. А то из него и так много материалов исчезло. Парни мои снова копать начали.
— Знаю, — бросаю коротко. — Приходили ко мне недавно.
— Но, видать, кто-то слил информацию. У меня стукачей в команде нет. Но дело может многим в руки попасть. Мы отправили запрос в Мещерский район, где эта падла ошивалась. Так Синявкин сгинул. Просто исчез.
— Ищете?
— А куда деваться? Тут и семья всполошилась. Кто-то не вовремя твои клятвы у гроба жены вспомнил… Короче, ты первый под подозрением.
— Глупости, — решительно мотаю башкой. — Я найду, как ему за шиворот кипящего масла налить. Смерть для Синьки — слишком большая роскошь. Пусть живет и мучается. Вот долги его у ФИШТ-банка планирую выкупить. По пояс в землю загоню.
— Я так думаю, он уже в полный профиль там, — ощерившись, заявляет Иван Иваныч. — А ты поостерегись, Сережа. Женись, что ли! И меньше по шалманам с девками гуляй.
