— Похоже на огнестрел, — сипло бросает Славка, точно зная, как мне не понравится ответ.
— Чего? — спрашиваю с недоверием. — Какого вообще? На моей территории… Это меняет дело, — рыкаю негромко, не желая испугать Линару или разбудить малыша.
«Вот и почувствовал себя семейным человеком», — думаю ехидно.
И войдя в дом, прошу.
— Забери Марка, Линара. Только из моей спальни не уходи, ладно, девочка? А я сейчас с лосем разберусь и вернусь обратно. Ты даже соскучиться не успеешь, — касаюсь пальцами замершей щеки и, никого не стесняясь, вторгаюсь в ее рот поцелуем. Сладким и опьяняющим.
— А почему он Никифор? — грустно улыбается девчонка, переведя дух.
— Да мы с пацанами как-то с охоты возвращались и на дальней заимке нашли убитую лосиху и маленького лосенка. Ей мы уже ничем помочь не могли, а вот детеныша взяли с собой. Тут всем коллективом выхаживали. Бакланы… Вырос здоровый лосяра. Всех наших знает. По запаху чует. Ну и мы его от другого зверья запросто отличить можем. Поэтому, если это наш Никифор, нужно его выручать. Посиди с малышом тихонько. Хочешь, поспи или пообедай. А там и я вернусь.
— Осторожно… Пожалуйста… Сережа, — шепчет Линара, положив голову мне на плечо.
— Ты даже соскучиться не успеешь, детка! — шепчу хрипло и, проследив, как моя девочка вместе с Марком осторожно поднимается по ступенькам на второй этаж, иду в кабинет.
Достаю карабин «Сайга». Боевые патроны и снотворное в ампулах.
— Трофим, где тебя носит? Срочно подтягивайся, — рыкаю на своего безопасника в трубку айфона. И натянув сапоги и зеленую видавшую виды куртку, вместе с ребятами возвращаюсь обратно к полянке с подснежниками.
Поднимаюсь на пригорок и вижу раненое животное, неподвижно лежащее на боку. Судя по ранам, из которых льется кровь, подстрелили его где-то неподалеку. А значит, на моей земле. Интересно, кто это осмелился проникнуть ко мне, да еще и побраконьерствовать?
— Кажется, уже помер, — бубнит стоящий рядом Трофим.
— Вижу, — рыкаю я, не сдерживаясь. — Но это не наш Никифор Назаретович. Нашему мы на ухо клеймо ставили. Вызывай егерей, Трофим. Пусть по горячим следам ищут ублюдков. Сдается мне, кто-то решил меня подставить. Нужно разобраться, откуда к нам незваные гости пожаловали.
— А что тут гадать? — хмыкает Славка-Сулейман. — Вон след к ручью тянется. Наверняка с того берега кто-то перешел и жахнул. Я киваю, внимательно всматриваясь в верхушки сосенок, растущих с другой стороны. И уж точно не любуюсь красотами природы. Замечаю, как дымок сизой вуалью поднимается над деревьями. И неожиданно вспоминаю слова генерала о пропавшем Синьке.
Не в моем ли бывшем охотничьем домике окопалась эта гнида? Раньше примерно гектар на том берегу тоже принадлежал мне. Вот только Синявкину и Тавриде удалось его отжать. Поддельный договор отступного, свой нотариус помогли им оформить сделку. Я, конечно, рассвирепел тогда. Чуть голыми руками не придушил Синьку, но по глупости посчитал его слабым противником. Заставил подписать мировое соглашение и вернуть мне землицу. И тот вроде бы согласился, а я расслабился раньше времени. Корону на башке поправлял и ждал чего-то. А мой отмороженный враг в ответ выкрал Веронику и оставил ее умирать в грязном холодном подвале…
Сжимаю кулаки, стараясь не поддаться ярости. Дров наломать я всегда успею! Но сейчас обязан думать не о себе, а о Марке. И Линаре, мать вашу…
— Отправь кого-нибудь в маск-халате, — приказываю я Трофиму, — нужно осмотреться на месте. Не нравится мне все это.
Наблюдаю, как мой безопасник отдает указание в трубку и поворачиваю обратно. Не стоит тут маяковать. Если где-то рядом бродят вооруженные люди, то вполне возможно, лось был разминкой, а настоящая цель — я.
«Не, ребята, не выйдет, — ухмыляюсь собственным догадкам. — Рано мне еще. Лет так через пятьдесят подгребайте!»
Засунув руки в карманы штанов, резво сбегаю по склону пологого холма и, обернувшись к спешащему следом Трофиму, неожиданно спрашиваю.
— Интересно, снег еще будет в этом году? Или начнется оттепель?
— Странный вопрос, бро, — бурчит Трофим и смотрит на меня озадаченно.
— Да хочу на санках покататься, — улыбаюсь я во все тридцать два.
— С нянькой? — фыркает Трофим. — А что, девочка прикольная…
— Ну не с тобой же, — отмахиваюсь нетерпеливо. Щурюсь на ярком весеннем солнце и бросаю коротко. — Обеспечь ей и Марку дополнительную защиту. Скоро опять начнется праздник говна. Полезет из всех щелей.
— Почему так решил? — настороженно интересуется Трофим.
— Чуйка, — пожимаю плечами.
— Как скажешь, Назарет, — бубнит он. — Может, лучше переехать в город?
— Нет, тут у нас укрепленный блок-пост. А в многоквартирном доме фиг организуешь высокий уровень защиты. Шляются все, кому не лень. На периметр добавь людей, — приказываю негромко. — И нужно подумать, куда еще добавить камеры слежения.
— Сделаем. В лучшем виде, — солидно рапортует Трофим и, войдя во двор, тут же напускает на себя грозный вид.
«Несладко вам придется, ребятишки, — фыркаю я, поднимаясь в свои апартаменты. Захожу в спальню и сразу натыкаюсь взглядом на спящего сына. Крохотный человечек раскинулся в постели как взрослый мужичок и сопит натужно.
— Мы его не простудили на прогулке? — интересуюсь, стаскивая с себя свитер.
— Что? — переспрашивает улыбаясь Линара. Садясь на постели, вынимает из уха гарнитуру. — Нет, — мотает головой, когда я повторяю вопрос. — Носик чистый. Просто еще носовые проходы окончательно не сформировались. Они очень узкие, поэтому и дыхание немножко порывистое.
— Это нормально? — интересуюсь испуганно.
— Конечно. У всех деток носы пуговками до трех лет…
— А потом вырастают шнобели, — фыркаю я и, наклонившись к девчонке, хватаю ее за нос. Она отмахивается игриво, а я, плюхнувшись в постель, сразу лезу целоваться. Зарываюсь носом в волосы. Провожу пальцами по длинным прядям и неожиданно натыкаюсь на второй наушник.
— Что ты слушаешь? — шепчу хрипло, загодя ревнуя новую подружку к любому, кто посмеет отвлечь ее от меня. Вставляю беспроводную гарнитуру в ухо и тут же вытаскиваю.
— Кто это так воет?
— Лира Амани, — смеется Линара и шутливо бьет меня кулачком по груди.
— Ее там палкой лупят, что ли? — фыркаю я, отбрасывая в сторону айфон и наушники. Наваливаюсь на строптивую девчонку. Нависаю над ней тенью.
— У Лиры чудесный голос, — вздыхает Линара, обвивая мою шею руками. — И я ее обожаю.
— Только громко не включай, ладно? Терпеть не могу романсы. Предпочитаю слушать рок.
— А как же Бетховен? Ты так играл замечательно…
— Много ты понимаешь, — бурчу, целуя тонкую девичью шею и, прежде чем вломиться в нежный рот жадным поцелуем, поясняю неохотно.
