«Я волнуюсь, Аполлинария. Ты мало ешь и все время проводишь с чужим ребенком. Прошу тебя, не пренебрегай своим здоровьем. Держись. Скоро мы будем вместе».
«Темно-синий цвет тебе не идет. Делает старше. Ну да ничего… Твои наряды ждут тебя, дорогая!»
Смотрю на себя в зеркало и пытаюсь сообразить, кто видел меня сегодня? И кто умудрился оперативно передать информацию Шмелеву? Получается, он знает обо мне все. Что я ем, во что я одета, и когда гуляю с Марком…
Только бы продержаться до приезда Сергея. Не может же он отсутствовать вечность? Снова проверяю, заперты ли апартаменты. Дергаю обе двери, ведущие на лестницы. Я тут как в бункере. Единственное, нет запасов еды и подгузников… И с ребенком нужно гулять. Если бы не Марк, я бы точно умерла. Маленький улыбающийся комочек требует постоянного внимания и не позволяет расслабиться. Не хочу думать о Назарете и как сложится наша с ним дальнейшая жизнь. Но факты говорят за себя. У нас нет совместного будущего. Мое прошлое вторглось бульдозером и подчистую смело настоящее, не оставив даже шанса на будущее.
Ладно, разберемся. Сейчас главное — не подставить под удар малыша. Если Шмелеву придет в голову меня выкрасть, то с кем останется Марк? А значит, до приезда Сергея и на улицу выходить нельзя. Благо почти все время идет дождь. Но свежий воздух ребенку необходим. Кажется, в библиотеке имеется широкий балкон. Можно выкатить коляску туда. Прохожу через мрачную комнату, сплошь заставленную шкафами с раритетными книгами. Интересно, их кто-нибудь читает? Или это очередная блажь хозяина-интеллектуала? Стараюсь не смотреть по сторонам. И чувствую, как все переворачивается внутри, стоит только вспомнить допрос и хмурое лицо Назарета.
— Иди спать. Завтра поговорим, — проносится в ушах его хриплый голос. Вот только я боюсь, что наше «завтра» не наступит никогда. К горлу подступает ком, а слезы душат. Почему моя жизнь складывается таким чудовищным образом?
Подойдя к окнам, выглядываю вниз. Все тот же унылый двор и собаки, неприкаянно бегающие по дорожкам. Открываю дверь и выхожу на открытый балкон. Отличное место для прогулок. Чувствую, как мороз пробирает по коже и, наскоро вернувшись в тепло библиотеки, обессиленно падаю в кресло. Марк спит, и я могу хоть немного вздремнуть. Просто посижу чуть-чуть здесь. Подумаю. А он проснется. Я услышу. Закрываю глаза и сразу проваливаюсь в глубокий колодец. Снова несусь по больничному скверу и снова налетаю на бампер Шмелевского джипа. И словно слышу мамин крик.
«Проснись, Полька!»
С трудом разлепляю глаза и прислушиваюсь. В комнатах тишина. На негнущихся ватных ногах бреду в спальню. Малыш сладко спит. А значит, у меня еще есть время развести смесь и приготовить чистый подгузник. Каждое движение дается мне с трудом. Лечь бы и не двигаться.
«А может, позвонить Сергею?» — в который раз в голове проносится робкая мысль. Но я тут же отметаю ее. Зачем навязываться? Пусть сам подумает и примет решение за нас двоих! Но нет, хватит страдать от неопределенности. Хватаю айфон, отмечая, что пришло еще несколько сообщений от Шмелева. Глаз выхватывает последнее.
«Не выскакивай раздетой на балкон. Простудишься».
Трясущимися руками нажимаю на контакт Назарета. Он отвечает сразу.
— Я занят, Линара. Перезвоню, — глухо рыкает в трубку, и следом идут гудки отбоя.
«Вот и поговорили, — вздыхаю я, нося Марка столбиком. Чувствую дикую усталость и безнадежность. А еще теплую струйку крови, бегущую по ноге. Уложив Марка в кроватку, бегу в ванную. Мне ли не знать, как выглядят кровотечения? И тут каждая минута на счету.
А если…
Отметаю прочь дурные мысли и страхи. Слишком много сомнений! Хватаю айфон, точно зная, что в целом свете есть только единственный человек, кому я могу доверить Марка.
— Леночка, — тараторю сбивчиво. — Вы уже вернулись? Мне нужно оставить вам Марка…
— Да, мы только прилетели. Садимся в такси, — радостно щебечет она и тут же обеспокоенно спрашивает. — А что случилось, Линарочка? И где мой сын?
— Приезжайте скорее, — прошу. Нет, умоляю. — Мне срочно нужно в больницу, а Сережа где-то пропал.
— Мы сейчас будем, не беспокойся!
16
Назарет
Я смотрю на сидящего напротив человека. Властного и до сих пор очень влиятельного. Он трет абсолютно лысую башку, глядит куда-то в сторону и щурится, будто от яркого света. Янхель Лернер. Он же Педагог. Раньше одно только упоминание о нем нагоняло на народ страх и ужас. А теперь он — солидный глава семейства на пенсии. Дети, внуки, почет и уважение.
С широкой террасы в пригороде Эйлата открывается отличный вид на море.
Шоб я так жил, мама дорогая!
В кармане еле-еле дребезжит сотовый. Но я не отвечаю. Даже достать его не могу. Янхель сочтет это неуважением и свернет встречу. А я не для того прилетел на Землю обетованную, чтобы остаться с носом. Наверняка это единственный человек, кто может противостоять Шмелеву. И у которого есть огромное желание отомстить.
Нет, не прошу таскать за меня каштаны из огня. Если начнется большая драка, может, и я на что сгожусь. Но мне сейчас важно выбить почву из-под ног Шмелева. Сделать предложение, от которого он не сможет отказаться. Шантажировать и идти напролом. Угрожать оглаской и следственным комитетом. И мне нужно обязательно выиграть. Нет других вариантов. На одной чаше весов — моя Линара и дети. Мое счастье, если уже заявлять пафосно. А на другой… Даже думать не хочу!
Сейчас главное, заставить Шмелева развестись. Что замышляет эта сволочь и зачем ему до сих пор нужна Линара, я не знаю. Вот только за эти пару дней одно уяснил точно. Враг мне попался влиятельный и грозный. Да и кто я такой против известного банкира?
— История повторяется, — задумчиво рокочет Лернер. Прихлебывает кофе из маленькой чашечки и улыбается во все тридцать два, когда на террасу вбегают дети.
— Гала, — зовет он глухо. И мне кажется, что никто его не услышит. Но на тихий зов тут же появляется худенькая блондинка с красивой стрижкой и, бросив короткий взгляд на хозяина дома, быстро уводит малышей.
«Это не нянька, а жена, — понимаю я по жадному взгляду Лернера. Ему бы сейчас возиться с внуками, болтать о пустяках с любимой женщиной или просто вдвоем сидеть в тишине. Еще недавно, пока Линара не вошла в мою жизнь, я не понимал кайфа от этих радостей. Пусть простых и маленьких, но самых ценных на свете.
Разговор с Лернером заканчивается коротким кивком.
— Я помогу тебе, Сережа, раздавить Шмеля. И девочке твоей развод обеспечим. Анька говорила мне о ней…
Вместе с Трофимом мы выходим на ярко освещенную улицу и сразу плюхаемся в такси.
— Хоть со смыслом мы сюда притащились? — тихо спрашивает Трофим, ждавший меня там же на террасе, но чуть поодаль.
— Да, — киваю своему помощнику. — Там была история. Один в один как с нашим синим другом, — кошусь на водителя тачки. Араб в арафатке резво ведет фордик по трассе. Кого-то обгоняет постоянно, кому-то сигналит. Оно и к лучшему. Можно поговорить, если шепотом. — Человек просто сгинул. А вместе с ним еще и пачка аккредитивов на предъявителя. Их не нашли до сих пор.
