— А что я, по-твоему, делаю? — огрызается он и добавляет ворчливо. — Сидите в доме, поросятки. Даже во двор пока лучше не выходить. Все утрясется. Сейчас на работу поеду. Все выясню на месте.
— Так суббота, — вставляет жалостно Светлана.
— Ну, и что? — разводит руками Петр. — Служба не ждет. Сейчас главное, этого Илью в Москву не отпустить…
Позавтракав, мы снова возвращаемся к себе в комнату. Чувствую, как от страха стынут руки и ноги. И в голове не остается ни одной связной мысли. Шмелев, зараза! Видать, проснулся, старый козлина, и развил бурную деятельность. Кому-то заплатил, кого-то застращал…
— Что теперь будет? — с придыханием спрашиваю Сергея. Обнимаю его дрожащими руками и снова реву.
— Не плачь, — просит он растерянно. — Для Машки вредно.
— Почему именно Машка? — интересуюсь сквозь слезы.
— Тебе не нравится? — изумляется он. — Просто сразу в голову пришло. Я решил, что там, — осторожно кладет ладонь мне на живот, — именно Мария Сергеевна.
— Красиво, — соглашаюсь я. — А если там Мишка, а не Машка?
— Я и Мишке рад буду, — довольно хмыкает Назаров. — Лишь бы от тебя…
Он замирает лишь на секунду. Словно прикусывает язык.
— Линара, — бурчит глухо. — Нам нужно поговорить…
— Давай, — киваю я, проводя пальцами по браслету Назарова. Будто говорю ему «я люблю тебя, несмотря ни на что!».
— Я соврал тебе, — неохотно бросает Сергей и, спохватившись, будто пацан, бросает поспешно. — В ту, нашу первую встречу. Уж очень хотел, чтобы ты осталась. И даже не знал, как удержать. Вот и пришлось стращать и взывать к долгу.
— Знаю, — заявляю, чуть сморщив нос. — Мне Шмелев первым делом сообщил. Думал, я сильно расстроюсь. А я, наверное, где-то в душе об этом догадывалась.
— Ни разу не сюрприз? — улыбается ошарашенно Сергей.
— Сюрприз, — киваю, — и очень неприятный. Но шока не было. Просто я все время ломала голову. Размышляла о вас с Жанной. Сестра запретила мне говорить родителям о рождении внука. Да и вы совершенно не походили на любовников. Избегали всяческих прикосновений. Ты даже ее за руку не держал, когда рождался Марк. Сидел пнем на стуле и пребывал где-то в другом месте.
— Сказать честно? — хмуро косится на меня Назаров и, не дожидаясь ответа, продолжает. — Я как тебя увидел, обалдел. Даже змей горыныч в штанах встрепенулся. Ну, я и плюхнулся на первый попавшийся стул. И прям обалдел от реакции своего организма на одну маленькую смышленую доулу. Только не сразу понял, что влюбился…
— Почему? — спрашиваю осторожно. — Ты не человек, что ли?
— Человек, — кивает с усмешкой, — только я все пять лет после смерти Вероники твердо знал, что никогда не влюблюсь. Сильно любил ее, понимаешь? Боготворил. Пылинки сдувал.
— А меня любишь меньше, — вздыхаю я, понимая, что не выдержу соревнования с покойницей. Да и не хочу. Пусть любит меньше нее. Пока… а там глядишь, все изменится.
— Вероника стояла на пьедестале. А от тебя крышу сносит. Напрочь. Я даже сравнивать не могу. Ты живая…
— Какое открытие, скажите, пожалуйста! — фыркаю я.
— Не перебивай, — шутливо закрывает мне рот. — С Вероникой я был все время как на вулкане. Иногда не знал, что сказать. Как она отреагирует на мою шутку.
— Ты? — смотрю на Сергея во все глаза и не верю.
— Да, малыш, — с легкой усмешкой замечает он. — А с тобой мы на одной волне. Я мелю всякую хрень, а ты только смеешься. С тобой легко, девочка. А еще ты настоящий боец. Тебя украли, увезли за сотню километров, но ты смогла выбраться. И сделала все, чтобы обезопасить ребенка. А Вероника… Синька держал ее в подвале жилого дома. В самом центре города. А она даже не закричала. Никого не позвала на помощь.
— Может, звала, но никто не услышал? — вздыхаю я, обвивая руками шею Сергея. Тянусь к нему с поцелуем, желая облегчить боль утраты.
— Там на первых этажах, как раз над подвалом, живут пенсионеры. Они ко всему прислушиваются и приглядываются и сразу звонят в полицию. Так вот все они в один голос уверяли, что никаких криков не было. Она просто сидела и ждала, когда я, выполнив условия Синьки, за ней приду. Я пришел, как только смог. Но опоздал.
— Почему она умерла? — спрашиваю осторожно. И клянусь, если Назаров уйдет от ответа, больше никогда не спрошу.
Но он, морщась, как от боли, пожимает плечами. И притиснув меня к себе посильнее, отвечает глухим бесцветным голосом.
— Тромб оторвался. Наверное, из-за этого гада Синьки. Эта тварь в одночасье решила показать мне свою крутость. Ну и показал. До самой смерти бегал по всему Земному шару. А как домой вернулся, его и грохнули. Добегался…
— А ты? — вскидываю голову. Смотрю прямо в глаза.
— Допрос с пристрастием, блин, — весело усмехается Назарет. — Я даже понятия не имел о его возвращении. Да если бы и знал, ничего бы не предпринял. Как я могу тебя оставить и Марка? Да и зачем мне такой крест на себя взваливать, если я безумно счастлив с вами? А когда человек счастлив и рад, то и в мыслях не желает никому смерти, понимаешь?
— Конечно, — улыбаюсь довольно. Этот большой и хмурый мужчина принадлежит мне. Только мне!
— Одно меня тревожит, — бросает он раздраженно. — Откуда Шмелев, этот жук-навозник, все мои тайны знает?
— Он, если собирает информацию, лично копошится в деталях. Ничего не упустит. У него целый штат сотрудников над этим работает, — поясняю я.
— Не в этом дело, — хмурится Назарет. — Мне кажется, у меня завелся крот. Надо бы вычислить…
— Так дай всем подозреваемым разную информацию и проследи, какая всплывет, — фыркаю я.
— Ладно, мой любимый шпион, — улыбается Назарет. — Поспи немного. Отдохни. Скоро уже мама привезет Марка. Тогда уж точно будет не до сна.
— Да? — словно не веря, уточняю я и с воплем «ура» висну на шее Назарова. Да еще поджимаю ноги. Целую мужа и шепчу жарко.
— Какой же ты молодец, Сережка! Я теперь до конца дня при каждом шорохе буду выглядывать в окошко.
— Повезло нам с Марком, — довольно усмехается Сергей и, облапив грудь и живот, целует меня жадно и неистово. Будто сто лет целибат держал и вот дорвался. Да мне и самой от него отходить не хочется. Так бы всю жизнь и провела, обнявшись с ним.
— Ты не обиделась? — шепчет мне на ухо Назарет. — Ну… из-за Марка…
— Нет, — мотаю головой. — Я же сначала тебе поверила и отнеслась к Марку как к племяннику, нуждавшемуся в помощи. А потом… полюбила.
— Кого именно? — фыркает довольный как гусь Назарет.
— Да вас обоих. Вы в комплекте шли, — улыбаюсь радостно. И все еще не веря, что мы вместе, провожу рукой по лицу Сергея и, уткнувшись в накачанную мужскую грудь, реву как дурочка.
