— Вон, здоровые девки найти себе мужика не могут, — фыркает Жанка. — А у инвалидки вообще шансов нет никаких. А ты такого деда богатого отхватила! Помрет вскорости, все тебе достанется…
— Жанна, — одергивает сестру мать.
— А что я такого сказала? — фыркает она. — Это же правда!
— Полина, — просит меня родительница. — Столько денег потрачено. Люди уже собрались. Ну, не захочешь жить с Федором Ильичом, разведешься. Он же тебя насильно рядом держать не станет. Но, милая, — обнимает меня мама. Прижимает к себе. — Трудно даже здоровой женщине найти такого любящего мужчину. Федор Ильич с тебя пылинки сдувает. Боготворит.
Всхлипываю, наблюдая, как мать поправляет на моей голове тиару с бриллиантами. Стою как вкопанная, опираясь на спинку стула, когда она одергивает фату, купленную во Франции.
— Надевай туфли, и пойдем, — лихо командует Жанка.
Хочу закричать. Прогнать мать и сестру прочь. Убежать куда глаза глядят. Но не двигаюсь с места, осознавая неоспоримый факт. Мои близкие правы. До выздоровления еще очень далеко. И вряд ли я смогу ходить самостоятельно. И что меня ждет без поддержки Федора Ильича?
Не успеваю ответить самой себе, когда дверь распахивается, и в комнату, будто вихрь, врывается Шмелев. В темно-синем костюме от Бриони, с белым галстуком и таким же цветком в петлице.
— Ты готова, Аполлинария? — весело осведомляется он. — Какая же ты красивая сегодня. Глаз не отвести.
— Спасибо, Федор Ильич, — шепчу, собираясь в последний момент отказаться от свадьбы. — Но я…
— Ты что такая печальная? Болит нога? — спрашивает он обеспокоенно и строго смотрит на мою медсестру, сидящую в кресле у дальней стены. — Вы сегодня кололи Аполлинарии Михайловне обезболивающее? Или ждете от меня указаний?
— Но она не говорила… — пытается возразить та.
— А вы сами не видите? — рычит Шмелев, настойчиво подводя меня к кровати. — Не терпи боль, любимая, — шепчет он, приподнимая подол платья, и строго велит моим матери и сестре. — Выйдите, пожалуйста.
— Платье помнется, — пытаюсь воспротивиться я. — Я потерплю, — заверяю торопливо, боясь, что будущий муж догадается об истинной причине моих слез.
— Ерунда, — хмыкает Федор Ильич. — Принцесса Диана выходила замуж в ужасно мятом платье. И ее видел весь мир. А у нас домашняя церемония.
Чувствую, как в мышцу вонзается игла, и вместе с болью от укола в моей пустой башке бьется простая до безобразия мысль.
«Все! Клетка захлопнулась!»
Шмелев помогает мне сесть на постели. И откинув в сторону трехслойный подол свадебного платья обнажает мои ноги чуть ли не до самых трусиков. Спокойно надевает мне на ноги туфли. По-хозяйски проводит ладонями по белым чулкам, каждым движением давая понять, что отныне я полностью принадлежу только ему. Послушная жена состоятельного мужчины.
— Сладкая моя, — шепчет хрипло и, осмотрев меня жадным взглядом, интересуется насмешливо.
— А где колье, что я тебе подарил? Отдала сестре или загнала в ломбард?
— Нет, оно в сейфе, — лепечу я. — Мне кажется, изумруды плохо сочетаются с диадемой.
— В них отражаются твои глаза, — улыбается Федор Ильич, мягко целуя меня в нос. — Уважь мужа, котенок. Сегодня твой день, и ты должна блистать на все сто!
Киваю, зная, что Шмелев все равно настоит на своем.
Покорно подставляю шею под тяжелое ожерелье. Замочек щелкает, впуская в душу студеную безысходность.
«Это конец. Теперь я полностью во власти мужа. Не вырваться, и никогда не обрести свободу!»
3
Линара
С Жанкой в день приезда мы болтаем до утра. Ей, правда, приходится позвонить Назарету и отпроситься на ночь.
— Прости, милый, сестра приехала, — докладывает она, выходя из кухни, где мы, нажарив картошки и мяса, устроили посиделки. До меня долетают какие-то смешки и шепот сестры.
— Он с друзьями в баню пойдет, — вернувшись к столу, машет она рукой. — Развлекаемся каждый по своей программе.
Я внимательно вглядываюсь в счастливое лицо сестры и прошу Боженьку дать ей счастья. Если у меня жизнь не задалась, то пусть уж хоть ей счастья обломится.
— Завтра мы с Назаретом идем на скрининг, — заявляет Жанка. — Заодно и пол ребенка узнаем.
— А ты кого хочешь? — задаю глупейший вопрос.
— Да мне все равно, — пожимает плечами сестра. — Ну, не знаю даже… Родить поскорее хочется, — признается она. — Надоело с пузом ходить.
— Да срок-то еще небольшой, — ласково напоминаю я. — Ты маме когда скажешь?
— Давай договоримся так, — строго замечает сестрица. — Я молчу о твоем местонахождении. А ты — о моей беременности. Согласна?
— Ладно, — сдаюсь я, смутно догадываясь, что Шмелев обязательно возьмет в оборот моих родителей. А они люди простые. Интригами не искушенные. Вряд ли смогут что-то утаить от Федора Ильича. Проболтаются обязательно, а потом затянут песню «Разберитесь по-хорошему!». Федя им наврет с три короба и рванет за мной в Никитск.
— Вот и славно, — весело замечает Жанна. — Маме отправь письмо какое-нибудь, чтобы она не волновалась. И с утра долго не разлеживайся. Я вернусь, поедем с тобой к Люсе…
— А кто это? — удивилась я, желая отдохнуть, а не бродить по хаткам.
— Самая крутая акушерка в городе. Специализируется на домашних родах. Обычных или в воде. Я с ней рожать планирую. Назарет уже договорился…
— Здорово, вот только при чем здесь я?
— Люся… Людмила Вячеславовна то есть, обычно работает с доулой. Она сама очень строгая. Ее требования должны выполняться неукоснительно. А доула — помощница для роженицы. Она объяснит, что требуется. Водички принесет, потрет спинку и ножки. Научит правильно дышать. Она как буфер между строгой Люсей и капризной клиенткой, понимаешь?
— Допустим…
— Так вот, — вздыхает сестра и смотрит на меня как на умственно отсталую. — Ирка — ее последняя доула — умотала работать в спортзал. Она вообще-то инструктор по йоге. И Люся сейчас ищет специалиста. А у тебя дипломы потрясающие. Как раз в тему. Вот она и заинтересовалась…
— А откуда она про меня знает? — изумленно смотрю на сестру. — Я же только в Никитск приехала.
— Ну, здрасьте-пожалуйста! — разводит руками Жанка. — Твой Шмелев, небось, тебе все мозги выел. Ничего не соображаешь, Полька! Пока ты ко мне летела, я все и обтяпала. Скажи спасибо, что у тебя такая сестра умничка!
— Но, — пытаюсь переварить информацию. — Жанна, я никогда таким не занималась. Училась на психфаке в свое удовольствие…
— Вот пора и совместить приятное с полезным. Жить-то на что-то надо. Сумку от Фурлы уже, конечно, не купишь, но на булку с маслом должно хватить. Не зря же ты училась, систер!
