— Так вот, — продолжила я, — пленные французы жили у нас в городе. Они посадили рощу на берегу пруда. Там сейчас идут раскопки. Восстанавливают беседки. Они были из мрамора. Похожие есть в Версале, во Франции. В пруду водились большие карпы. Их специально там выращивали. Горожане ходили в дубовую рощу гулять и на рыбалку.
— А что, и сейчас там можно рыбу ловить? — оживился мальчишка.
— Да. Там рыбаков много. Даже городские соревнования среди них проходят. Кажется, в августе.
— А я не знал… — вздохнул Макс. — Я люблю рыбу ловить. Ходил тайком от бабушки. Но наловил мелочь, кошке отдал. Отец только обещает, что пойдет со мной. А потом говорит, что занят. Он работает много.
— Тогда тебе надо набраться терпения. Взрослые всегда много работают. Тут уж ничего не поделаешь. Отец наверняка для вас старается.
— Он тоже так говорит. А кем вы работаете? — поинтересовался Макс. — Вы так много знаете.
— Я учительница. Преподаю в гимназии историю и географию.
Вернее, преподавала. Надеюсь, до начала учебного года устроюсь на нормальную работу.
— Так вы тоже училка истории? — удивился Макс. — Совсем не похожи. С топором.
Почему-то мое умение обращаться с этим орудием вызывало у него уважение.
— Я — учительница. И мне не нравится слово «училка». Оно пренебрежительное.
— Простите, — смутился парнишка. — Мы так всех учителей зовем. Просто привык так говорить.
— Отвыкай. Нехорошее слово. И нам пора в путь. Иначе до вечера не доберемся.
Снова вышли на дорогу.
— А вы петь умеете? — спросила Маша.
— Нет. У меня слуха нет, — призналась я.
— Не может быть! — девчушка посмотрела на меня с удивлением. — Вы же не глухая. Вы все слышите.
— У меня нет музыкального слуха, — рассмеялась я.
— Это плохо. А я ходила в музыкальную студию. Недолго. Папе сказали, что мне лучше рисованием заняться.
Очевидно, у Маши тоже со слухом проблемы.
— Но пою я громко. Давайте петь? Так идти веселее, — предложила девчушка.
— Отличная идея. Начинай, — согласилась я.
Макс поморщился.
— Лучше не надо. Она когда поет, мне выть хочется.
— Я хорошо пою, — обиделась девочка.
— Давайте попробуем, может у нас и получится, — поддержала я Машу.
— Только не кричи, а то всех птиц и зверей в округе распугаешь, — попросил Макс.
Маша набрала побольше воздуха и завопила:
— Вместе весело шагать по просторам!!!
По просторам!!!
По просторам!!!
Голос громкий, пронзительный. У меня аж в ушах зазвенело. Маша легко смогла бы заглушить хор народников. Им всем до нее далеко.
— Стоп! — прервала я девчушку.
— Вот видите, я предупреждал, — заметил Макс.
Маша замолчала. У нее дрогнули губы. Я поняла, что еще мгновение, и она заплачет.
— Я стараюсь… Я очень стараюсь. А никому не нравится…
— Ты хорошо поешь, только слишком громко. Надо тише. Можешь?
— Громко — это хорошо.
— Не всегда. Давайте попробуем все вместе и потише.
— Я не люблю петь, — буркнул Макс.
— Поддержи нас, — попросила его я. — Маше надо чем-то отвлечься от дальней дороги. А то она скоро снова начнет спотыкаться. И тогда я посажу ее тебе на плечи.
— Не посадите, — рассмеялся парнишка. — Это вы меня просто пугаете. Но петь я буду, если это поможет.
С третьего или четвертого раза у нас стало что-то получаться. Музыкальным слухом обладал только Макс. Его я назначила запевалой. Скоро и ему понравилось петь.
Мы бодро шагали по дороге. С песней идти веселей. Однако Маша все-таки устала. И даже небольшой отдых не помог. У нее заплетались ноги, она почти висела на моей руке.
Я посадила Машу себе на плечи. Она оказалась тяжелее, чем я предполагала.
Наконец между холмами показался поселок. Но идти до него было еще очень и очень далеко.
— Вижу, вижу пруд! — закричала Маша как впередсмотрящий на корабле. — Мы скоро будем у бабушки.
— Не скоро, — разочаровала ее я. — Это только кажется, что все рядом.
— К обеду мы уже давно опоздали, — вздохнул ее брат.
— Хорошо, если к ужину доберемся, — заметила я.
— И почему только тут никто не ездит? Могли бы нас подвести. Хорошая же дорога.
— Эта дорога никуда не ведет.
— Почему это никуда? К парку ведет, к развалинам.
— Ты сам сказал, они никому не нужны.
— Когда-нибудь их восстановят. И будут тут люди ездить.
— Надеюсь, это не послужит тебе поводом убегать из дома.
— Теперь я не буду убегать. Точно говорю. У меня ноги просто отваливаются. Уже сил нет идти.
— Что, тоже хочешь ко мне на шею сесть? — рассмеялась я. — Не получится. Боливар не вынесет двоих.
— Ой, вы тоже О. Генри любите? — изумился Макс.
— А ты книжки читаешь? — удивилась я.
— Да, — не без гордости признался Макс. — Папа говорит, что это развивает интеллект.
— Правильно он говорит.
Раздался шум. Я не сразу поняла, что это шум приближающегося автомобиля.
— Ну вот, кто-то тут все-таки ездит, — обрадовался Макс.
Я оглянулась, сзади автомобиля не было.
— Ездит, только не в ту сторону, что нам надо. Похоже, это впереди, за холмом.
— Может, он нас подвезет? У вас деньги есть? Если нет, бабушка заплатит.
— Есть у меня деньги. Но не факт, что водитель захочет с нами возиться.
Шум от автомобиля нарастал. И скоро на дорогу выскочил большущий черный внедорожник. Его круглые фары мерцали сквозь знойное марево. Под колесами клубилась пыль.
— Это папа! Наш папа! — радостно закричала девочка. — Он нашел нас!
Глава 12. Стас
Александрина меня порадовала. Хорошая девушка. Хотя и предсказуемая.
Утреннее солнце пробивалось сквозь шторы, кидая яркие косые блики на паркетный пол.
Александрина лежала, разметав рыжие волосы по подушке, и сладко спала. Холеная, красивая, доступная. Можно ее разбудить, и она немедленно выполнит любую мою прихоть.
Считает себя светской львицей. А на самом деле просто дорогая проститутка. Грубое слово. Дорогая куртизанка? Для куртизанки интеллекта у нее маловато. Ночная бабочка, вот кто она. Знает себе цену. Умом не блещет. Да он ей и не нужен.
