Маша насупилась.
— Давай просто попросим Елену Павловну испечь блинчики, — предложила я.
— Это будет совсем не то, — вздохнула девочка. — Я хочу как в сказке, где Девушка-Невеличка все пекла сама. Она так хорошо это делала, что потом вышла замуж за принца.
— Тебе еще не скоро замуж, — заметила я.
— Так надо заранее учиться печь. И еще мне интересно смотреть, как блинчики и оладушки жарятся на сковородке. Они сначала белые и жидкие, а потом становятся румяными. Ну, пожалуйста, Ася! Ну, давайте попробуем! — Маша заскакала вокруг меня на одной ноге. — Вам Елапална разрешит.
— Нет, не разрешит, — я вспомнила утреннее общение с домработницей.
У Маши на глаза навернулись слезы. Надо было срочно сменить тему разговора. Однако это оказалось сложнее, чем я думала. Маша горько всхлипнула:
— Почему мне нельзя на кухню? Я ж хочу научиться печь… А так, буду неумехой…
Что особенного, если мы с ней сделаем тесто? Что в этом плохого?
— Ладно, — я вытерла девочке слезы. — Давай попробуем уговорить Елену Павловну. Но если ничего не получится, ты плакать не будешь. Договорились? Не все зависит от нас. Ты должна это уже понимать.
— Я понимаю, — обрадовалась девочка. — И вы ее уговорите.
Елена Павловна выслушала меня и категорически заявила:
— Нет. Ребенку на кухне не место.
— Маша будет под моим присмотром. Мы только разведем тесто для блинов. Потом она посмотрит, как пекутся блины и все.
— Однозначно нет, — отрезала домработница. — Недавно Маша сама начала делать тесто. Я потом до поздней ночи отмывала кухню.
— Тогда это было без спроса, — заметила Маша. — А теперь я буду помогать Асе. Вы же не хотите, чтобы я вам помогала. А я вас просила…
— Мне тут помощники не нужны.
Маша сникла.
— Елена Павловна, — обратилась я к домработнице. — Станислав Игоревич не будет возражать, если я и Маша немного похозяйничаем на вашей кухне. Обещаю, если что-то испачкаем, вымоем до блеска. Правда, Маша?
— Да, да! — заскакала Маша по кухне и задела пустую кастрюлю, стоящую на столе.
Та с грохотом покатилась по полу. Маша замерла на одной ноге и прижала ладошки к щекам.
— Я не нарочно, правда, — прошептала она.
— Ну, теперь вам все понятно? — вскинула брови домработница.
— И тем не менее я прошу вас пойти нам навстречу, — настаивала я. — Под мою ответственность. Я могу позвонить господину Князеву. Уверена, он согласится.
Подобрала с пола кастрюлю и поставила ее на место. Ничего плохого в приготовлении блинчиков я не видела.
— Делайте что хотите! — домработница в сердцах бросила полотенце на стол. — Звоните, договаривайтесь! Хоть весь дом спалите! Но убирать за вами я не буду, и не надейтесь.
Она развернулась и сердито вышла с кухни.
— Вот видите, все получилось, — неуверенно произнесла Маша, забираясь на высокий стул.
— Да, получилось, — только потому, что я собиралась обратиться за поддержкой к Князеву. — Теперь слушай внимательно, что тебе можно тут делать, а что нельзя, — я села напротив девочки. — Если хоть что-то перепутаешь, больше нас сюда не пустят. Итак, на кухне не скакать, руками не махать. К плите близко не подходить.
Маша внимательно слушала мои инструкции и кивала.
Я приготовила необходимую нам посуду.
— Посиди тихонько, я посмотрю, чем занят Максим, — попросила я девочку.
Макс лежал на диване в гостиной и играл в планшет.
— Макс, ты же знаешь, отец тебе запретил. Это портит глаза. Серьезно, точно тебе говорю.
— Мне можно два часа в день, — Макс отложил планшет и сел.
— Свои два часа ты отыграл, я следила за этим, — строго заметила ему. — Почему бы тебе не убраться в своей комнате? Твой отец велел мне проконтролировать это. Подозреваю, там как был беспорядок с утра, так и остался.
Макс поплелся к себе.
— Да там делов-то на пять минут, — бросил он через плечо.
— Вот и отлично. Значит, управишься быстро.
— Тогда я потом приду к вам. А то мне скучно сидеть одному.
Что делать ребенку в десять лет, если не дают играть в планшет?
— Покатайся на велосипеде. У вас такой большой сад. Настоящий парк. И это полезно для здоровья.
— Скучно… Все лето катаюсь.
Я задумалась. И правда, чем ему заняться? Можно друзей позвать. Или тут так не принято?
— Ты почему с друзьями не общаешься?
— Многие уехали на лето. Другие сидит дома. Играют в сетевые игры. Им разрешают.
— А это не надоедает?
— Нет, это интересно, — оживился Макс. — Хотите попробовать?
— Давай завтра, когда у тебя будет два часа на это.
Вдруг глаза у Максима округлились, лицо слега вытянулось. Он смотрел в конец гостиной, туда, где располагалась дверь. Я оглянулась.
На пороге стояло нечто белое. Я не сразу поняла, что это Маша. Она судорожно всхлипнула и заплакала.
— Я случайно! Она порвалась и упала! На пол. Потом как будто взорвалась!
Я подбежала к Маше.
— С тобой все в порядке?
— Да-а! — продолжала реветь девочка. — Я муку рассыпала-а… Теперь Елапална меня никогда на кухню не пустит. Никогда-а…
— А ну-ка, тихо, — я оглянулась по сторонам. — Пока еще Елена Павловна не знает, что ты натворила. Давай для начала все быстренько уберем. Макс, узнай, пожалуйста, где сейчас ваша домработница. Только так, чтобы она тебя не увидела.
Я потащила Машу в ее комнату.
— Елена Павловна в своей комнате. Телевизор смотрит, — доложил Максим. — Она у нас не живет, но комната для отдыха у нее есть.
— Отлично. Возможно, мы успеем все исправить, — обрадовалась я. — Максим, найди мне половую тряпку.
Пока парень искал тряпку, я переодела и отмыла Машу. Потом вымыла белые следы, что вели из кухни в спальню девочки. Это у меня получилось быстро — гранит моется легко.
Но когда я вошла на кухню, то пришла в ужас. Маша уронила не пакет с мукой, а небольшой мешок. Килограмма на три. Он рассыпался по всей кухне, припорошил ровным белым слоем мебель, пол и посуду.
— Да-а. Это быстро не убрать, — заметил Макс, протягивая мне тряпку.
— Надо попробовать, — я пожалела, что у моего платья широкая юбка. Завязала подол узлом.
— Прошлый раз муки было меньше, — призналась Маша.
— Я же просила тебя ничего не трогать, — строго сказала я.
— Я хотела помочь.
