Станиславу Игоревичу нет и сорока, а он руководит солидной фирмой. В деловой хватке ему не откажешь. В беспринципности тоже.
Надутый самоуверенный негодяй! Хотя… Надо отдать Князеву должное. Только он попытался спасти меня. Больше никто не кинулся мне на выручку. А он так самоотверженно пытался помочь. Очень смело, хотя и безрассудно.
Сердце снова замерло, а потом забилось быстрее. Чем Станислав Князев так зацепил меня?
Положа руку на сердце, надо признать — нас могло завалить обломками стены. Все могло закончиться очень печально, если не трагически. Но Князев не побоялся, прикрыл меня. А я вцепилась в него как в спасательный круг. Было очень страшно.
Есть в Князеве что-то привлекательное, какой-то внутренний магнетизм. Что заставляет меня снова и снова вспоминать о нем.
Жаль, что мы стоим по разные стороны баррикады. А могли бы объединить наши усилия. Я могла бы объяснить ему, за что мы сражаемся, что история города важна и для нас, и для наших потомков. Но что-то мне подсказывает, он не из тех, кто готов слушать.
Я и оглянуться не успела, как мы подъехали к дому.
— Настя, еще раз спасибо, — широко улыбнулся мне Иванов. — Ты сегодня отлично проявила себя.
— Сделала все, что от меня зависело, — улыбнулась я в ответ, выходя из машины.
Двор дома, где я снимала квартиру, был такой же безликий, как и сам дом. Обычная пятиэтажка с разномастно остекленными балконами и прыщами-кондиционерами на фасаде. Серая, тоскливая. Во дворе старые высокие тополя. Они торчат посреди асфальта, которым закатали весь двор.
Автомобиль завкафедры обдал меня выхлопными газами и скрылся за углом дома. Перед подъездом, как всегда, сидели бабушки.
— Батюшки, где ж ты так извалялась в грязи, Настя? — всплеснула руками одна из них.
— На стройке, — ответила я.
— А что, переодеться нельзя было в рабочую одежду? — поддела другая.
— Некогда было.
— Вот она, молодежь! Ничего не бережет! Ни о чем не думает! Куда мы катимся? — затарахтели бабушки.
Объяснять старушкам, что я только что сберегла для города памятник архитектуры — бесполезно. Они этого не поймут. Я же платье испортила! И выгляжу как пугало.
Долго рылась в сумке в поисках ключей. Они всегда прячутся от меня в самый неподходящий момент. Так и не нашла их и позвонила в домофон.
— Кто? — прохрипел в динамик сердитый голос.
— Открой, Ник, это я.
— А где ключи?
— Найти не могу.
— Вечно все теряешь, — излил на меня свое недовольство Никита.
Я услышала, как он еще что-то недовольно пробурчал. Домофон пикнул, и я открыла дверь.
Поднялась на третий этаж. Хотелось скорее под душ, смыть с себя противную пыль.
— Ты вечно суешь ключи куда ни попадя, — Ник был недоволен. — Я занят, пишу статью. А меня постоянно отвлекают. Неужели нельзя быть более организованной? Надеюсь, ты их не потеряла? А то придется замок менять. Хозяйка будет недовольна.
— Ничего я не потеряла, — я извлекла, наконец, из сумки ключи. По закону подлости они забились в укромный уголок.
— Повнимательнее поискать их не могла? Надо было меня отвлекать? Ты меня с настроя сбила. Так все хорошо шло, и тут ты начала трезвонить, — он ушел в комнату, даже не забрав у меня рюкзак.
Мы с Ником снимаем двушку. Я вылетела из семейного гнезда сразу после окончания института. Родители не возражали — дочь выросла, пусть попробует жить самостоятельно.
Год назад начала встречаться с Ником. Ему тридцать. Он талантливый журналист. Работает в местной газете. Ник брал интервью у Иванова. Так мы и познакомились. Наш роман начался головокружительно. Никита покорил меня обаятельной улыбкой и потрясающей эрудицией.
Мы решили, что выгоднее снимать одну квартиру на двоих. Платим за нее поровну. Сплошная экономия.
Никита — не только корреспондент, но еще и блогер. Так он гордо себя именует.
А я — всего лишь учительница в школе. Была… Но произошла скандальная история и мне пришлось уйти. Я люблю детей, всегда мечтала стать педагогом. Только с их родителями порой бывает очень сложно.
Многие родители уверены, что их дети необыкновенные. Если учитель ставит им плохие отметки, то он просто придирается и не может найти правильный подход. Да и система образования у нас становится все страннее и страннее год от года.
Пока по профессии устроиться не удается. История получилась некрасивая, хотя директор гимназии и смог ее замять. Но какие-то слухи все-таки просочились, и ко мне стали относиться настороженно.
Уже полгода подрабатываю где придется. Я и раньше занималась репетиторством, еще вела кружок в Доме детского творчества. Только на эти деньги прожить сложно. Неделю назад Иванов пристроил меня к себе на кафедру в методкабинет. Работы немного, денег тоже. Но это временно.
— Где ты так перемазалась? — Никита снова появился в коридоре. В руках он держал чашку и шел на кухню за кофе. Его аромат заполнял всю квартиру.
Никита брезгливо покосился на мою запыленную одежду.
— Ник, ты не представляешь! Мы не дали снести особняк Фридолина. Его теперь будут реставрировать.
— Поздравляю, — равнодушно ответил он. — Но я так и не понял, почему ты такая грязная?
— Крыша обвалилась. Меня слегка припылило.
— Ясно, — кивнул он. — Иди, мойся. С тебя пыль сыпется по всей прихожей. Потом полы за собой протри, а то грязь по квартире растащим.
Никита не разделил моего восторга от спасения особняка. Он слишком занят написанием статьи. И вообще старинная провинциальная архитектура в список его интересов никогда не входила. У нас разные интересы, но это не мешает нам быть вместе. Мы дополняем друг друга.
Все мысли Никиты заняты тем, как перебраться в Москву. Ник очень талантлив. Его ждет блестящее будущее. Я понимаю, что только в столице он сможет как следует развернуться и проявить себя. Ник амбициозен, упорно идет к своей цели. Уважаю таких людей. Он знает, чего хочет.
Я прошла в ванную, забралась в душ. Прохладные струи воды смыли известковую пыль. Долго отмывала волосы, они походили на воронье гнездо. Привела себя в порядок и отправилась на кухню перекусить. Но, увы, холодильник оказался пуст.
— Ник, а где курица и суп?
— Кончились. Ты мало приготовила, — я слышала, как он увлеченно стучит по клавишам.
— Так и денег мало. Мы же экономим.
— Тебе давно пора устроится на нормальную работу. Тогда и экономить не надо будет. Так жить невозможно.
— Никита, мы зарабатываем примерно одинаково, — я прошла в зал и остановилась около стола, за которым сидел мой парень.
Он что-то самозабвенно печатал.
