— Ну, уж нет. Никаких наручников! Отвратительно чувствовать себя беспомощной.
— Может, через пару дней попробуем? — не унимался Никита. — Было бы интересно.
— Прости, я к такому не готова, — кто знает, что еще придет в голову Ника? У него время от времени возникают странные идеи, которые мне вовсе не по душе. Но я пресекаю их на корню.
— Тебе надо становиться современной девушкой. Тут я с Князевым полностью согласен. Ты иногда ведешь себя, как девица из позапрошлого века. Налей мне чай. И положи немного сахара. Полторы ложки, не больше. Сегодня он мне не повредит. Сладкое улучшает работу головного мозга.
Я налила чай, положила сахар, размешала его в чашке и подала Никите.
— Ник, а напиши статью про то, как уничтожается культурное наследие нашего города, — предложила я. — Поговори с редактором газеты. Он тебя уважает, пойдет навстречу.
— Не думаю, что его это заинтересует, — признался Ник. — Кому сейчас это нужно? Кого интересуют старые дома? Только тебя и еще кучку таких же одержимых.
— Мы не одержимые, мы — защитники истории, — поправила его я.
— Не цепляйся к словам. Это почти одно и то же.
— Разве тебе все равно, как выглядит наш город? — не верю я в это. Ник — тонкий ценитель прекрасного. Отлично разбирается в искусстве.
— По правде сказать, да. — Ник отправил в рот изрядный кусок курицы. — Я собираюсь перебираться с Москву, ты же знаешь. Тут никаких перспектив. Болото. Мы с тобой на эту тему уже говорили. Ты вроде тоже была не прочь покорить столицу? Или уже передумала?
— Одно другому не мешает. Да, я не против переехать в Москву. Но тут моя родина. Здесь я выросла. И мне хочется, чтобы город сохранил самобытный облик старинного русского города, А не стал безликим и скучным. Разве это невозможно?
— Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами Ник. — Может, и возможно. А может — нет. Так или иначе, но вы боретесь с ветряными мельницами.
— Тем более надо обратить внимание на проблему.
— Пусть Иванов этим занимается. Он вас возглавляет. Вот ему и следует думать, как и что лучше сделать. Как привлечь общественность. Хотя я уверен, у нашей общественности совсем другие интересы. Им бы пожрать, да погулять. Все, больше ничего быдлу не надо. Не мечи бисер перед свиньями и будешь довольна и счастлива.
— Ник, ты циник, — иногда он бывает очень резок. Даже чересчур.
— Да, и горжусь этим.
— У нас хорошие люди.
— Где ты их увидела? Сегодня на сносе вашего пресловутого особняка? Да уж, один лучше другого. Твой Иванов душу продаст за старинную дверь. Остальные активисты элементарные трусы. Князев — пафосный мажор. Зажрался. Сколько денег наворовал и до сих пор не подавился!
— Я слышала, он все заработал сам.
— Глупости! Такие деньги не зарабатывают, их воруют. Не будь наивной. Потрясти бы его как следует. Без денег он никто. Сразу бы вся спесь сошла, — мне показалось, Ник завидует состоятельным людям. Вроде раньше я такого за ним не замечала. Или когда влюблен, не видишь в человеке недостатков?
— Что ты прицепился к Князеву? Это его работа.
— Вот как? Теперь ты его защищаешь. Он тебе что, понравился? Привлекли его миллиарды? Этим он тебе симпатичен?
— Не говори глупостей. Он меня сегодня спас, и я ему за это благодарна.
— Ты же сказала, что вас только пылью засыпало? Так от чего он тебя тогда спасал? От пыли? Да уж, велика опасность!
— Я просто говорю, что люди у нас в большинстве хорошие. И им будет интересно узнать, как планируют развивать их родной город.
Ник обреченно вздохнул:
— Ты неисправима. Ничего им не интересно, кроме личной выгоды. Тут каждый сам за себя. Закон джунглей. Так объясни мне, дорогая моя Ася, зачем тебе лишняя головная боль?
— Мне жалко, что уничтожают нашу историю.
Он обнял меня.
— Ладно, хватит говорить о высоком. Давай вечером сходим в клуб.
Я на мгновение задумалась:
— Слушай, а выпусти блог об этом. Что-то типа: «Сражение на руинах. Миллиардер спасает красивую девушку». Это будет вообще отлично. И мне приятно. Так и напиши, что красивую.
— Ну кому это интересно, кроме тебя? Я пытаюсь раскрутиться, а ты предлагаешь мне скучную тему. Да еще и с наивными заголовками.
— Она не скучная. Главное ее правильно подать. О чем ты делаешь блоги? Я же видела. Рассуждаешь о жизни, о своем пути. Это тоже мало кого может привлечь.
— Ты считаешь меня неинтересным собеседником? — надулся Ник.
— Не передергивай. Я — это одно, а целевая аудитория блогера — совсем другое.
Я видела запись Ника, которую он выложил на Ютубе. Много слов, немного сарказма, море самолюбования. Лично мне стало скучно через минуту. Я ему ничего не сказала, чтобы не обижать. Однако уверена, так он подписчиков не соберет. Он интересный и умный человек, но порой неправильно выбирает темы для своих блогов.
Про борьбу за сохранение исторического центра города можно много чего рассказать. А Ник в основном пишет про себя, про свои взгляды на жизнь. Но кто будет слушать про других, если это, конечно, не звезда?
— Ладно, не хочешь — как хочешь, — махнула я рукой. — Дело твое.
— Обиделась?
— Нет, — отрезала я.
— Вижу, что обиделась. Могу, конечно, блог выпустить, раз тебе это так важно. Только смотреть его никто не будет. Неактуально.
Жаль, что Ник не разделяет мои взгляды на этот вопрос. Но, с другой стороны, не обязательно, чтобы наши интересы совпадали на сто процентов.
* * *
На следующий день на работе меня вызвал к себе Иванов.
— Тебе было бы неплохо съездить в усадьбу Минаева. До того как ее продадут. После этого, скорее всего, доступ туда закроют. Станет частной собственностью. А у нас теперь к этому отношение трепетное. Сможешь в выходные? Надо сделать фотофиксацию. А то потом ничего не докажешь. Пустят под топор и аллею, и сад. Про восстановление дома я уже не говорю. Там восстанавливать нечего. Съездишь? Это жизненно важно для нашего дела.
— В принципе я согласна. Только я без машины. А по-другому туда не добраться. Автобус до ближайшей деревни ходит. И дальше пешком километров десять, а то и больше.
— Знаю. В воскресенье в усадьбу едут народники. Они тебя могут прихватить. Я уже переговорил с ними. Но попутно посетят озера, заедут в пару деревень. У них мероприятие на весь день.
Народники — это городской ансамбль народных песен и танцев «Радомира». Они ездят по деревням, собирают местные обычаи, записывают старинные песни, а в основном матерные частушки.
Играют на берестяных дудках, трещотках и деревянных ложках. Стучат в бубны и голосят как ненормальные. Очень сомнительные товарищи. По мне, больше похожи на группу сбежавших из дурдома, чем на ансамбль. Но раз другого варианта нет, придется согласиться.
