* * *
Ярослав в тот же день
Мама как с цепи сорвалась, звонит мне каждый день, сообщает о самочувствии Ольги, уговаривает меня приехать к ней. Не оставила надежд свести нас снова. Первый раз это звучало, примерно так:
— Ты в курсе, что Кира выпивает. Видел бы ты её подруг! У Киры дома, Ольга пригубив алкоголь отравилась. Или эти ролы были не свежие. (опять же у Киры!)
— Мама, прекрати! Или мы тебя не допустим к внукам и не пригласим на свадьбу.
— Что ты такое говоришь сынок?! Эта Кира, беременна!?
— Возможно! (резиновыми человечками, думаю про себя) Вот только, не надо ей звонить и угрожать. Я тебе этого не прощу.
— Это не проблема, сейчас медицина, очень продвинута во всем. Этот вопрос решаем.
— Что ты такое говоришь мама? Ты себя слышишь?
На этом я сбросил вызов, а так хотелось отправить телефон в полет о стену. Нет! Этого и добиваются, выбить из равновесия. Почувствовать вину.
На второй день что-то похожее:
— Оля уже стабильна, к ней пускают посетителей. Ты должен перед ней извиниться, Ярослав!
— Мама, я ничего и никому не должен!
— Сынок ты не прав, скоро все осознаешь, но будет поздно. Одумайся! Пока Оля готова тебя принять!
— Мама, у меня рядом Кира и дети. Мы счастливы!
— Вот увидишь, ты ей не нужен! А Оля любит тебя!
— Мам, я люблю Киру! Не звони мне больше по поводу Ольги.
Третий день мама решила взять меня измором:
— Сынок навести Олю! Неужели тебя не мучает совесть? В том, что с ней произошло, есть и твоя вина.
— Мама ты утрируешь.
— Сынок, ты совершаешь большую ошибку!
— Может тебе пора удочерить Ольгу? По твоим речам, я для тебя, сын-балбес! Не теряй время на перевоспитание! И не звони мне с подобными просьбами!
Мозги кипели, отдавая болью в висках. Хотелось побиться головой о стену, как контуженый дятел.
Отпросился с работы пораньше, решил сходить в бассейн, оставить там негатив последних трех дней. Вода бодрила, не хуже хорошего кофе, негатив прошедших дней отступал. Через час вышел из воды, как заново рожденный, мышцы приятно ломило от напряжения. Потом решил зайти в качалку, немного позаниматься, присел попить. И тут до меня доносится разговор мужчин-тренеров, стоящих возле администратора, разглядывающих один телефон всей толпой:
— Смотри как, горяча! Я бы с такой зажег!
— И не скажешь, что она приходила сюда, как ледышка, запакованная под горло, «мне, пожалуйста, женщину-тренера».
— В тихом омуте, черти водятся.
— Смотри, как двигается! В постели, точно огонь!
Поднимаюсь и подхожу к парням, неприятное предчувствие скручивается, как змея вокруг груди. Подхожу и заглядываю на экран телефона, видео, длится всего тридцать секунд, а я понимаю, что это Кира. Что за день-то сегодня? Не одно, так другое. Парни на меня смотрят и спрашивают:
— Хороша?
— Хороша! Моя жена! Скинь мне видео.
Парень немного бледнеет и выполняет мою просьбу. Я добавляю:
— Удали у себя. Есть еще видео, матери моих детей?
Парни отрицательно мотают головой:
— Нам Кристина запретила снимать, попросила убрать телефоны. Леха вот успел снять начало. Больше нет.
— Ну и хорошо. — сказал и отправился в раздевалку.
Хотелось уже все вокруг крушить и ломать в щепки… Хотелось почесать кулаки, об лица этих сопляков. Злоба застилала глаза, бешенство кипело в крови, но здравый смысл, перевесил ярость и обиду. Я собрался и пошел на выход из спорткомплекса. Может мама права, я поторопился. Четыре месяца это мало или достаточно, чтобы узнать человека?
Или просто сегодня не самый удачный день? Все разом навалилось! Надо остыть и спокойно поговорить с Кирой. Не буду рубить сгоряча! Решаю немного прокатиться по городу, остыть. Где-то спустя час, голова немного прояснилась, бешенство улеглось, не заметил как остановился рядом с круглосуточным магазином цветов, что яркая вывеска режет глаз. Может купить моим девочкам цветы? Давно их не баловал цветами. Точно, куплю им цветы, порадую.
С двумя букетами белых роз, захожу домой, чувствую запах жаркого и выпечки. Пока раздеваюсь и переобуваюсь, ко мне выбегает Василиса и спрашивает:
— Пап, ты, что как долго? Мы уже без тебя поужинали, не дождались.
— А где Кирилл и Кира?
— На кухне: Кира посуду моет, а Кирилл рассказывает ей стихотворение.
Протягиваю один букет Василисе и говорю:
— Это тебе милая. Я тебя люблю, доченька!
— Спасибо, папа! Очень красивые! А второй Кире?
— Да.
— Как здорово, папа! Он ей обязательно понравится!
Прохожу на кухню, Василиса следует за мной зарывшись носом в букете. Кира поворачивается ко мне с намыленной тарелкой в руках, внимательно смотрит на букет… тарелка срывается с её рук и разбивается в мелкое крошево.
— Я куплю новую. — тихо говорит Кира, таким голосом, что вот-вот заплачет.
— На счастье.
Кирилл достает веник и совок, Кира опускается на корточки и берет из рук сына веник с совком, начитает сметать осколки. Внимательно наблюдаю за её манипуляциями, замечаю, как на пол начинает, что-то капать. Кладу букет на столешницу, рывком поднимаю Киру и усаживаю к себе на колени. Она, зарываясь волосами, тихо плачет и пытается выбраться с моих колен.
— Дети, поиграйте в детской, нам надо поговорить. Василиса, не подслушивать взрослых!
— Пап, Кире не нравятся розы?!.. Кира поранилась?… Хорошо пап. — вижу беспокойство в глазах дочери.
Дети выходят из кухни, убираю волосы от лица и смотрю на эти мокрые от слез глаза и вижу боль.
— Что-то случилось? — спрашиваю я.
— Да. Сейчас покажу. — она тянется за своим телефоном и показывает мне сообщение в Вайбере. — Это случилось. Есть что сказать?
— Не понял?! При чем здесь, я? Я ничего не покупал, и даже с ней не разговаривал. Мне только мама звонила.
— Пусти. Хочешь сказать, что ты ей ничего не дарил? — держу крепко мою малышку.
— Ничего. Может это был кто-то другой. А ты мне не хочешь ничего рассказать? Как прошел твой день?
— Почти как в тумане, как увидела это. Пыталась занять себя физическими упражнениями в спорткомплексе.
— И все? Моя почти звезда ютуба.
— В смысле?
— Тебя успели, снять на видео, как ты извиваешься на пилоне, женщина-огонь! — я немного поморщился, вспомнив как внимательно, рассматривали видео и обсуждали, мою Киру.
