— Хотелось бы верить, — устало вздохнул Мартин, и мы с Огюстом вышли из комнаты.
В коридоре я хотела было поскорее удрать на кухню и перекусить: у меня было два часа свободного времени — но Огюст плавным цепким движением подхватил меня под руку и спросил:
— Куда так проворно, селянка младая?
— Обедать, куда же еще, — ответила я ему в тон. Рядом с Огюстом было как-то спокойно, что ли. Я знала его меньше часа, но чувствовала себя в полной безопасности рядом с ним. Такие добрые и светлые люди никому не сделают ничего дурного.
— А успеется, — сказал он. — Пойдем тыкву сорвем?
— Пойдем, — согласилась я. К чему спорить там, где не надо? Тем более, брат хозяина замка лучше в друзьях, чем во врагах. — Но только потом обязательно пообедаем, я завтракала очень рано.
— Я тоже, — признался Огюст. Мы неторопливо спускались по ступеням, и я невольно замечала, что замок изменился с пробуждением Мартина. Все здесь сразу же стряхнуло с себя уныние и тоску — лампы горели ярче, на рамах картин не было ни пылинки, даже охрана на этажах выглядела более подтянутой и молодцеватой. Какая-то из деловито спешивших служанок кокетливо улыбнулась гостю, и Огюст проводил ее таким восхищенным цоканьем, что девица зарделась и махнула рукой с томным:
— Нахал!
Огюст послал ей воздушный поцелуй.
— А на драконе страшно летать? — поинтересовалась я. Было в этом что-то детское и сказочное: под тобой огромный зверь, над тобой небо, и вы с ним летите куда-то, завороженные полетом, и вам не хочется, чтоб это прекращалось.
Огюст неопределенно пожал плечами.
— Смотря какой дракон, — сказал он. — Если контакт еще не установлен, то страшно, конечно. Поди знай, что он выкинет! Все-таки животное с высоким уровнем разума. Ну а если дракон свой, которого ты из яйца нянчил, то ничего такого пугающего. В твоем мире есть драконы?
— Нет, — ответила я и вдруг поняла, что ничуть об этом не жалею. Иногда реальность ничем не уступает сказке. — Слоны есть, а драконов нет.
— Что такое слон? — деловито поинтересовался Огюст. Мне показалось, что он оценивает новую информацию исключительно как делец. Какая польза может быть от слона, кому и как его продать, как обустроить слонятню.
— Похож на мышь, — ответила я. — Ростом с твоего дракона, уши, как паруса, а вместо носа растет второй хвост, но толще.
Огюст невольно прижал руку к сердцу.
— Слава Господу, у нас такого нет, — ответил он.
Мы вышли из замка и побрели по тропинке, которая обегала белые стены и уходила в горы. Идти постепенно становилось все труднее, и, если бы не Огюст, поддержавший меня за руку, я бы обязательно упала, споткнувшись на очередном камне. А камни здесь были коварные, они так и норовили подвернуться под ногу — или наоборот, выскользнуть, когда нужна опора.
— Насколько я знаю, артефактов в твоем мире тоже нет? — спросил Огюст, когда тропинка стала более-менее ровной. — И магии?
— Нет, — ответила я. — Как-то обходимся без них. Ученые изобретают новые вещи, и мы ими пользуемся.
— Даже странно, — усмехнулся Огюст. — Мир, лишенный волшебства… Тебе, наверно, тут не по себе. У нас волшебство повсюду.
— Мне не по себе, потому что твой брат считает меня человеком второго сорта, — призналась я и вдруг обнаружила, что с самого начала мы обращались друг к другу на «ты». Интересно, что мне теперь за это будет? Порка на конюшне?
— Видишь ли, в чем дело, — Огюст забрался на очередной выступ и протянул мне руку. — Мартин всегда был очень сильным, а ты увидела его в минуты слабости. Он сейчас стыдится самого себя, ну а поскольку ты рядом, то тебе невольно приходится быть громоотводом. Понимаешь, что такое громоотвод?
— Да, — кивнула я. — Мы не отсталые.
— Ну и хорошо. Так что просто потерпи и дай ему время. Он оклемается и станет джентльменом, это с гарантией. Все больные капризничают, не бить же их из-за этого черпаком по голове.
Я представила, как размахиваю черпаком, гоняя Мартина по замку, и не сдержала смеха.
Тропинка перевалила через очередной валун, и я увидела большой огород, устроенный во впадине. Почти все овощи уже были убраны, лишь крупноголовые тыквы по-прежнему лежали на грядках. Из расщелинки высунулся человек в теплой одежде, посмотрел на нас и приветливо вскинул руку:
— Милорд Огюст!
— Здравствуй, Ивеш! — весело крикнул Огюст. Похоже, он был не так щепетилен со слугами, как его брат — Ивеш заговорил с ним первый, и его никто не обещал отправить на конюшню. — Как тыквы?
— Уродились, милорд! — с гордостью ответил Ивеш. Коренастый и лохматый, он напоминал лесовика, которому пришла в голову блажь покинуть родные чащобы и пойти в огородники. — На славу уродились! Помните, какую кашу из них делала старая Нэн?
— Помню, — улыбнулся Огюст. — Мы с братом всегда ею объедались.
Ивеш вернулся в свою расщелину, а мы с Огюстом прошли к тыквам. Они лежали на земле в завитках засыхающей зелени — большие и маленькие, яркие и окрашенные приглушенным цветом, но все одинаково солидные и красивые. Огюст выбрал одну, размером с человеческую голову, и, вынув из кармана складной нож, срезал хвостик и поднял тыкву на руки.
— Мы всегда любили праздник Тыквенника, — сказал он. — Родители запрещали нам сюда забираться, но мы с Мартином все равно первыми срезали тыквы. А потом приносили их в замок и вырезали из них фонари… — он задумчиво улыбнулся. — Было весело.
— У нас тоже есть похожий праздник, — улыбнулась я в ответ. — Мы вырезаем рожицы на тыквах, чтоб отпугивать злых духов.
Огюст оценивающе посмотрел на меня, и я вдруг пожалела, что у Мартина нет такого же хорошего характера и легкого нрава.
— Думаю, мы в этот раз славно повеселимся, — сказал Огюст. — Это точно.
* * *
— Нас девять детей в семье, — сказал Огюст. Выбрав тыквы, мы спускались по тропинке обратно в замок. Глядя на белую стену, я прикинула, что два больших окна с приоткрытыми створками как раз принадлежали спальне Мартина. Интересно, что он сейчас делает? Должно быть, спит — и во сне он по-прежнему силен и здоров. — Но магические способности есть только у братки. А магия, чтоб ты понимала, это огромная сила и такая же огромная ответственность. И великая честь, особенно если могущество почти не знает границ. Так что не удивляйся, что Мартина иногда заносит на вороных.
Я не удивлялась.
— Меня выдернули из моего мира в чужой, — промолвила я. — Больше удивляться нечему.
— Ха! — воскликнул Огюст. — Это ты еще нашего папеньку не знала. Вот однажды вышел почти анекдот. По традиции короля положено приветствовать поклоном, а отец не стал! Потому что четыре века назад предки его величества еще не были дворянами, а наши уже были.
Да, семейство Цетше было весьма и весьма заносчивым и спесивым. Интересно, что сделал король? Собственноручно выпорол гордеца на конюшне или проглотил обиду?
