— Скажем так, оно там было, — уклончиво ответил Бруно. Мы подошли ближе, и некоторое время в тусклой стеклянной глади отражались только наши бледные физиономии. Собравшись с силами, Бруно постучал по краю рамы и на всякий случай сделал шаг назад.
— Вам тоже лучше отойти, — посоветовал он. — Иногда бывают прорывы некротической энергии, как раз через зеркала. Должно обойтись, конечно, но на всякий случай…
Мы с Огюстом послушно сделали шаг назад.
Несколько долгих минут ничего не происходило. В зеркале по-прежнему отражался чердак и наша троица. Но затем по стеклянной глади прошла волна, и наше отражение стало терять цвет. Трое мужчин в зеркале постепенно уменьшились, стали похожими на осенние листья, которые подхватило ледяной водой и понесло прочь. По зеркалу побежала рябь, окончательно размазывая отражение, и, когда она унялась, я увидел какой-то огромный зал, заваленный хламом. Зал тонул во мраке, который с трудом разгоняла маленькая лампа, кое-как пристроенная на полуразвалившийся комод. Сердце снова пропустило удар, а потом забилось с утроенной скоростью, сбивая дыхание, а кровь прилила к лицу и отхлынула: Дора, живая и здоровая, сидела на полу возле комода.
С ней все было хорошо. Она выглядела здоровой и улыбалась. Наконец-то мне стало по-настоящему легко. Что бы ни планировала Инга, мы с этим справимся. Я выведу эту дрянь на чистую воду, и мы с Дорой снова будем вместе. Я не сразу заметил, что Дора не одна — компанию ей составлял какой-то кучерявый молодчик, расположившийся в сломанном кресле чуть поодаль.
— Ого! — восторженно воскликнул Бруно. — Это же зеркальная суть!
— Где? — спросил я. Бруно указал на кудрявого и ответил:
— Вот он. Сущность, которая обитает в волшебном зеркале. Но они очень редко покидают его… значит, Дора как-то сумела его выманить.
— Она ведь сноловец, — сказал я, не в силах отвести взгляд от девичьего лица и светлых кос. Хотелось протянуть руку и дотронуться до нее, забрать домой и никогда больше не отпускать. — Может, это как-то повлияло на зеркало?
Бруно только плечами пожал.
— Возможно. В любом случае, зеркальная суть не причинит ей вреда.
Тем временем черноволосый юнец чему-то ухмыльнулся, поднялся, умудрившись окончательно развалить кресло, и шагнул к нам. Мы дружно отпрянули, но ничего страшного не произошло: юнец протянул руку, и мы услышали его голос, молодой и звонкий:
— Эй, там! Бруно, Мартин! Вы меня слышите?
— Слышим! — решительно откликнулся я. Удивление по поводу разговора с невероятной магической сущностью придет потом — сейчас важнее было другое. — Мы слышим! Дора, как ты?
Дора встрепенулась: должно быть, она услышала мой голос и увидела нас в отражении только сейчас. Узкая ладонь кучерявого стукнула по стеклу — для нас ничего не изменилось, но Дора бросилась вперед и воскликнула:
— Мартин! Господи, Мартин, это ты!
Я прикоснулся к стеклу, по-детски надеясь, что сумею ощутить тепло ее ладоней. Дора тоже прижала руки к зеркалу со своей стороны, и на мгновение мне показалось, что холодная зеркальная гладь потеплела. Я смотрел на Дору: ясные сверкающие глаза, растрепанные волосы, теплый румянец на щеках — Боже мой, как она была прекрасна в эту минуту…
— Это я, — ответил я и не узнал своего голоса. — Как ты, Дора?
— Я хорошо, все в порядке, — улыбнулась Дора и покосилась в сторону своего нового товарища. — Это Аврелий, он из зеркала.
Аврелий улыбнулся и помахал нам.
— Что происходит? — спросила Дора и тотчас же сказала: — Мартин, меня похитила птица Гроох, а они подчиняются магам. Мне кажется, у Инги есть сообщники, и очень сильные.
— Есть, — кивнул Бруно. — Эту птицу купили у меня через подставное лицо. Но я подсуетился, и она отнесла тебя не туда, куда планировали похитители.
Дора посмотрела в его сторону с удивлением и испугом. Конечно, она этого не ожидала.
— Тогда почему вы меня отсюда не вытащите? — осторожно спросила Дора. «И правда, почему бы и нет? — подумал я. — Почему бы не попробовать спрятать ее где-нибудь еще?»
— Некая сила сейчас резко прошлась по всем более-менее значительным магам, — ответил я. — Бруно предполагает, что Инга затеяла какую-то опасную интригу, в которой нам с тобой отведена очень важная роль. Я считаю, что ты будешь в безопасности только в этом месте.
Несколько мгновений Дора пристально смотрела мне в лицо, а затем понимающе кивнула, признавая мою правоту.
— Хорошо, Мартин, — через силу улыбнулась она, и в ее глазах заблестели слезы. — Если ты так считаешь, то я согласна, посижу тут. Но…
Аврелий вдруг вскинул руку, привлекая к себе внимание, и спросил:
— Что вы там сказали о магах? — спросил он, и тревога в его голосе мне не понравилась.
— Лаборатория госпожи Адеолы зафиксировала всплеск сторонней активности по нитям всех значимых волшебников, — ответил я. — На какое-то время все мы лишились того щита, который дает нам изначальная магия. Потом он вернулся. Вам что-то известно об этом, господин Аврелий?
Лицо зеркальной сути дрогнуло, на какой-то неуловимый миг став прозрачным, а затем Аврелий ответил:
— Некоторое время назад я почувствовал этот всплеск. Кто-то работает с изначальной магией, и мне кажется, он черпает силы из того источника, который открывает двери между мирами.
Я почувствовал, как по спине мазнуло холодком, словно упомянутая дверь распахнулась прямо за моей спиной. Дора побледнела.
— И что это значит? — спросил я. — К чему может привести?
Аврелий пожал плечами.
— К безграничным силам пока еще слабого мага, — ответил он. — А еще, возможно, двери между мирами закроются навсегда.
В ушах зашумело. Если врата между мирами закроются, то это, конечно, не уничтожит работорговлю — вместо невольников из другого мира работорговцы станут завозить рабов с юга, например, с Львиных островов. А вот магический баланс будет невозвратно нарушен. Возможно, это ослабит артефакторику. Может быть, безгранично усилит магов, дав им возможность вообще обходиться без артефактов. Одним словом, всех нас, не только волшебников, ждут очень опасные перемены.
И Инга собирается извлечь из этого собственные выгоды. Интересно, понимает ли она всю опасность этого предприятия?
— Я вчера видела Москву, — вдруг негромко сказала Дора. — Выглянула из этого зала и увидела свой мир. Москва — это столица моей страны.
Я неожиданно понял, что у меня дрожат руки. Дора могла вернуться домой — изнанка мира щедро предоставила ей такую возможность. И то, что она осталась, то, что я сейчас видел ее в зеркале, было чудом. Самым настоящим чудом, чистым и добрым.
Она могла уйти. Могла, но осталась. Я повторял это, словно заклинание.
— Ты не ушла, — произнес я вслух, чувствуя себя молодым и свободным. Чувствуя себя живым.
