В торговом центре я физически чувствую на себе пристальный взгляд. Мне хочется почесать между лопаток — настолько он ощутимый. Странно, но в машине я подобного не испытывала, несмотря на то, что Лысый просто сверлил меня глазами, глядя в зеркало заднего вида.
Я оглядываюсь, но не вижу никого, кто так пристально смотрел бы на меня. Все люди идут по своим делам. Только один раз я замечаю, как какой-то крашеный блондин с модной прической слишком уж долго на меня смотрит, но, поймав мой взгляд, он тут же исчезает в толпе.
Так как Амир не удосужился конкретизировать, что будет вечером, я решаю взять несколько платьев на примерку, и просто бездумно хватаю вешалки с первыми попавшимися, решив особо не копаться, чтобы сократить время.
В примерочной я понимаю, что среди них мне попались такие, какие Амир, наверное, с радостью сожжет на костре, только увидев… если его взбесил один мой целомудренный топ с небольшим вырезом, и он назвал его ненормальным, заглядывая в декольте. Несмотря на то, что я его тоже одолжила в шкафу Мирославы.
Я снимаю с себя платье, оставшись в одном белье, и тут неожиданно шторка отодвигается, и в примерочной кабинке появляется тот самый крашеный блондин из толпы. Я пораженно открываю рот.
— Ты…
Он налетает на меня, как дикое животное, впиваясь в рот поцелуем, и я врезаюсь голой спиной в холодную пластиковую стену, в шоке моргая глазами. Он него несет мерзкими удушливыми духами, и в горле начинает першить. Я давлюсь кашлем, вместо того, чтобы просто врезать этому уроду между ног и заорать. Он не теряет время — ладони нагло шарят по моему телу, облапывая, а потом начинают лихорадочно стягивать с меня трусы.
Эпизод 28
Я хватаюсь за нижнее белье и мычу этому идиоту в рот, пока внизу у нас идёт настоящая борьба за мою честь. Тонкая кружевная ткань трещит по швам, пока я в панике прикидываю, что сделает со мной Амир, если я вернусь без этой детали гардероба.
Хоп — и нижнее белье превращается в ошметки, и остается у нас в руках.
В конце концов я кусаю блондина за губу.
— Твою мать… — он отдергивается и недовольно смотрит на меня, — что творишь-то?
— Идиот! — рычу я, прикрываясь платьем, — ты, кажется, кабинки перепутал. Я замужем. А на входе меня ждут телохранители. Если заору — тебе конец, козёл.
Он весело улыбается.
— А ты с острыми зубками. Хотя, жена Амира и должна быть такой.
Я пораженно выдыхаю. Эта сволочь и не думает отстраняться. Видимо, решил убить меня своим мерзким одеколоном. Я внезапно понимаю — почему он мне неприятен — Вова когда-то пользовался таким. Отвратительный запах: вдыхаешь его и понимаешь — этот мужик пытается быть мужиком, но все это фальшивая, дешевая обертка.
Да он и есть весь фальшивый — больно ухоженный для мужика. Кожа лица гладкая, ровная, будто бы он эпилятором удалил волосы. Типичный красавчик. Похож на “садкую” версию Джареда Лето.
— Если знаешь, чья я жена — тем более вали быстрее, — я толкаю его со всей силы в грудь. Странно, но мышцы у него явно есть. Не доходяга, тело тренированное, — трусы отдай! Или заору.
— Не ори, сладкая, — усмехается он во все тридцать два и прячет кружевное белье в карман джинс. Он отстраняется опирается спиной о стену кабинки и с интересом рассматривает меня, — сбежать хочешь? Помогу. За небольшую услугу.
— Нет. Не хочу. Лысый!!! — ору я, но этот идиот, как змея, делает бросок и закрывает мне рот на первом же слоге. Теперь мне становится жутко. Он держит меня очень сильно для красавчика-хлыща. Кто он? А если это враг Амира?
— Ну-ка, тихо. Связки тренировать будешь в другом месте, — шипит он, — странно, что ты еще жива и даже ходишь по магазинам после твоего исчезновения. Есть, чем шантажировать Амира? — он усмехается, — или это было спланированное исчезновение? Для чего, крошечка? Давай узнаем? Одевайся…
В голый живот неожиданно вдавливается что-то ледяное. Я опускаю взгляд вниз. Голова начинает кружиться. Снова мне угрожают оружием. Снова!
Я могла бы, конечно, сказать, что я понятия не имею, что там знает Мирослава, и что я всего лишь ее близняшка. Что мне нечем шантажировать Амира. Но есть гарантия, что меня отпустят? Что он, просто уберет пистолет и извинится? “Простите, тогда продолжайте примерять ваши платья”? Ну да, ну да.
— И попробуй только закричать.
Я послушно надеваю на себя платье, даже забыв на секунду от страха, что на мне нет нижнего белья, но этот гад, слава богу, поглядывает в сторону шторки в этот момент.
— А теперь иди за мной, — улыбается он, но я складываю руки на груди.
— Вы ведь меня не можете убить в торговом центре. Тут камеры. Все услышат звук выстрела и не дадут вам уйти.
Он неожиданно бьет мне пощечину, да так, что меня отбрасывает к стене. Скула вспыхивает жуткой, жгущей болью, и я ошарашенно хватаюсь за лицо.
— Проверить хочешь? — рычит он. Наверное, у меня сотрясение, но мне кажется, что его голос как-то поменялся… — двигай окорочками, курочка. Выходишь и сразу сворачиваешь налево. Если не хочешь убедиться, что я убью тебя и в полном людей торговом центре — держи рот закрытым.
Амир меня точно убьет — единственная мысль, которая ясно бьется в голове. Мне даже за себя не так страшно. Кажется, у меня едет крыша. Поэтому я отодвигаю шторку и выхожу, чувствуя, как в поясницу упирается дуло пистолета.
Лысый, скотина. Он стоит, подпирая плечом стену, спиной к примерочным кабинкам и просто не видит нас. До него метров пятнадцать. Дьявол, да чтоб тебя Амир уволил! Я бы могла закричать “Эй, Лысый!!!”, но я правда не хочу проверять — способен ли этот псих меня пристрелить.
Поэтому я послушно поворачиваю и иду в конец коридора. Псих заставляет меня открыть дверь в служебное помещение, и вталкивает меня внутрь, пока я думаю “как же легко в нашем мире похитить человека”.
— Стоять, — командует он и я замираю, как вкопанная. Блондин запирает дверь и оставляет ключ в замке. Мы идем еще по одному длинному и темному коридору, а потом открывается еще одна железная дверь — и яркий свет с улицы бьет мне в глаза. Только и вижу одно темное пятно — припаркованную у входа машину, после чего меня заталкивают внутрь нее — грубо и бескомпромиссно надавливая на затылок.
— Двигай давай, — произносит псих кому-то на переднем сиденье. Он жестко фиксирует меня, в момент заломив руку, и я падаю лицом в кожаное сиденье. Вдыхаю запах кожи и взвизгиваю: в шею впивается игла. Замираю от ужаса и слышу довольное сквозь зубы, — теперь поспи, цыпа. Поспи. Дорога предстоит долгая.
— Проверь ее всю, — гудение мотора прерывает низкий хрипловатый голос, — чтобы не отследили потом.
Сознание начинает меркнуть. Лысый, ты урод. Надеюсь, Амир оторвет тебе голову. Мне, наверное, ничего уже не поможет…
Последнее, что я чувствую — как рука этого мерзкого блондина лапает меня во всех местах.
