— Щеки — это от вина.
— И только? — накалывает кусочек мяса и с той самой расслабленной точностью движений отправляет в рот.
— Вкусно? Мясо не сухое?
— Вкусно. Не сухое.
— Повезло тебе?
— С чем? — якобы не понимает он.
Дразнит ее, конечно. Но Янка и не против этой игры.
— Со мной.
— Несомненно. Повезло. Сижу сейчас и думаю, чем заслужил такое счастье?
— А это аванс, Раг.
— С ума сойти. А в чем суть работы? И когда остаток?
Шахина улыбается в ответ.
— Позже. Все остальное позже.
Позже… Рагнарин тянет молнию на платье. Освобождая девушку от ткани, оставляет в одном белье. Оценивая будоражащий его вид ее красивого сексуального тела, медленно, одну за другой, расстегивает пуговицы на своей рубашке.
Яна шагает ближе. Сама разводит полы, скатывая по мужским плечам белеющий в полумраке гостиной хлопок. Смотрит на его гладкую смуглую кожу. Трогает пальцами черный рисунок на груди. Скользит взглядом выше — по крепкой шее, широкому подбородку, твердым, четко отрисованным щедрой матушкой-природой губам.
Наконец, смотрит Рагнарину в глаза.
— Ты такой горячий, — имеет в виду, конечно, температуру тела, но выходит двусмысленно.
Не разрывается зрительный контакт, даже когда он подхватывает девушку на руки и начинает подниматься вместе с ней по лестнице в спальню. Так смотрит на нее, словно она — единственная точка во всей вселенной. Будто ничего кроме нее и нет. Не существует.
Ощущая, как внутри поднимается дрожащая зыбь волнения и возбуждения, Яна инстинктивно стискивает талию Дениса бедрами. Как всегда, для самой себя бесконтрольно и незаметно переходит на быстрое поверхностное дыхание.
Шелк покрывала холодит спину. По коже пробегает легкий трепетный озноб. Замирая, словно в горячечном дурмане, наблюдает за тем, как Рагнарин освобождается от остатков одежды.
«Красивый… Какой же он красивый…»
Ложится на Янку сверху. Ведет горячими ладонями по ее бедрам, талии, ребрам. Впитывает пальцами мелкую дрожь чувствительной кожи. Скользнув за спину, щелкает застежкой бюстгальтера. Медленно спускает тонкие бретельки по плечам. Трогает пальцами налитую грудь. Наблюдая за сменой ее эмоций, сжимает сосок. Она реагирует, конечно. Привычно, остро. Стонет и тянется к нему, чтобы усилил давление, чтобы довел своими ласками до исступления… Накрывая тугую вершинку ртом, влажно вбирает губами. Освобождая, ударяет языком. Снова всасывает. Сильно и жестко, пока Яна не вскрикивает, инстинктивно толкаясь к нему телом. Ведет рукой вверх, мягко обхватывая шею, чуть притискивает ее к матрасу. Другой — стягивает по ее бедрам трусы.
— Не шевелись сейчас, котенок. Замри.
Пробует ее там пальцами. Она, конечно же, влажная. Буквально пышущая жаром возбуждения. Ароматная, он чует ее запах.
Желает ее всю и сразу. До боли в паху желает.
Поднося руку к лицу, слизывает с пальцев вязкие соки ее наслаждения.
И пока Янка, видя это, теряется в растерянности, накрывает ее всем своим телом.
— Согни ноги и держи их руками.
Выполняет без каких-либо сомнений.
— Умница, котенок. Послушная девочка.
Плавный толчок, и мир вокруг них размывает. Есть только он и она. Ничего больше.
Утром Яну выдергивают из сновидений уже знакомые ей настойчивые мужские прикосновения. Покрывая поцелуями ее плечи, Рагнарин сжимает ладонью грудь. Взвешивает упругую плоть. Сжимает между пальцами сосок. Прикусывая зубами изгиб шеи, скользит ладонью по животу вниз. Раскрывает пальцами чувствительные складочки.
Постанывая, Шахина приподнимает бедро, чтобы Денис мог усилить давление, но его рука почти сразу после этого пропадает. А с ней и теплые волны удовольствия.
С губ девушки невольно сходит выдох разочарования.
Но потом… Она чувствует Дениса сзади.
— Раздвинь ноги, Ян, — хриплым шепотом просит он, потираясь о ее плоть членом. — И подтяни верхнее колено, как можно выше, — инструктирует, направляя движения, чтобы предоставить себе необходимый доступ.
Ощутимо вздрагивает, когда Рагнарин толкается в нее, заполняя сразу на всю длину. С задушенным стоном выгибается, прижимаясь спиной, как можно ближе. Пройдясь пальцами по ее бедру и животу, мужчина фиксирует положение ее тела предплечьем под грудью.
А когда начинает двигаться… Яна теряется от остроты новых ощущений. Так они еще не пробовали. При первых же толчках внизу ее живота закручивается воронка сладостного и томительного наслаждения. По всему телу расходится жар. Кожу жжет и колет, будто иголками.
— Денис… — вдруг становится страшно, что она не выдержит наплыва ощущений, если он не притормозит.
Заводя руку назад, пробегается пальцами по его влажной напряженной шее. Надавив на затылок, тянется к нему губами.
Он поддается. Отвечает. Впиваются друг в друга с сумасшедшим голодом. Пьют, вкушают, оставляют метки, требуют и отдают.
Рагнарин двигается быстро, в одном и том же темпе. Идеальном для Яны темпе, заставляя ее трястись и содрогаться от наслаждения. Однако когда она уже подбирается к оргазму, Денис вдруг подается назад и полностью выходит из нее.
А затем, будто мимоходом пройдясь рукой по чувствительным холмикам груди, заваливает девушку на живот.
— Раздвинь ноги и прогнись в пояснице, котенок.
Через стеклянную стену упорно пробирается розовый рассвет, беспощадно освещая положение тела Яны и ее беззащитную возбужденную плоть.
Странное ощущение… То ли вибрация его хриплого голоса, то ли взгляд, который она буквально чувствует кожей, то ли все вместе вызывают у нее новые волны дрожи. До ледяного озноба. До горячей испарины.
Устраиваясь между округлых ягодиц девушки, Рагнарин раздвигает каменной плотью ее влажные складочки. Толкаясь так, как любит, сразу на всю длину, на мгновение замирает. Янка, утыкаясь лицом в подушку, стонет. Инстинктивно жмется к нему ягодицами, вбирая в себя, подстраивается под его длину и толщину.
Бездумно оглаживая ладонью ее спину, Денис ложится сверху. Опираясь на локти по бокам, зарывается лицом в волосы девушки.
— Постарайся не провоцировать меня, котенок…
Она, черт его подери, смутно предполагает, что он подразумевает под этими словами. Замирает, вибрируя от напряжения мышцами. Мычит в подушку, когда Денис начинает двигаться. А если точнее, вколачиваться в ее тело, выбивая из ее изнывающей похотью плоти громкие влажные хлопки.
Стонет до хрипоты. До боли в пояснице выпячивает ягодицы. И, принимая его глубокие быстрые толчки, теряя всякий стыд, стонет еще громче. Дрожит уже буквально от каждого мимолетного прикосновения Дениса. Он всего лишь тронет губами плечо или затылок, а Яну колотит, будто по телу, задевая все возможные нервные окончания, проходят тысячи электрических разрядов.
