— Иди, лучше, посиди с Йигитом, пока мы на стол накроем. А то совсем заскучал парень. Называется, приехал к невесте. А она разгуливает непонятно где.
— У меня был экзамен.
— Ой, да иди уже. Рассказываешь мне…
Послушно проходит в гостиную.
К счастью, Доган общается с кем-то по работе, и развлекать его Яне не требуется. Она тихо садится на край дивана и машинально слушает диалог, который мужчины ведут через Скайп, пока их «уединение» не нарушает Марина.
— Привет, систер. Ну, как экзамен? А то я тетю Барчин не поняла… — поймав недовольный взгляд Йигита, понижает голос, чтобы не мешать. — Сдала или нет?
Доган подхватывает ноутбук и демонстративно выходит в другую комнату. И в это же мгновение в дверях возникла взволнованная мать девочек.
Всполошила гнусная родственница всех и вся.
— Сдала. На четверку.
— Супер! Поздравляю с первой звездочкой!
Марина целует Яну в щеку. А мать салютует с порога половником.
— Поздравляю, доченька!
— Спасибо.
— А почему ты такая потухшая? Замучили? Выдохлась с этой учебой? — не скрывая беспокойства, устраивается рядом сестра.
Проверяет ладонью лоб. Поправляет растрепанные волосы.
— Все нормально. Только голова очень разболелась.
— Ну, это мы поправим, — подключается мать. — Сейчас пообедаешь. Выпьешь чайку. Восполнишь энергию, так сказать.
Но за столом Шахиной, конечно же, легче не становится. Она в принципе удивляется тому, что у нее хватает сил находиться среди родни, не ощущая вкуса еды, упорно проталкивать ее внутрь себя, отвечать на навязчивые вопросы тети Барчин, не обращать внимания на пристальное внимание со стороны Йигита.
«Пошел ты…»
«Пошли вы оба…»
— Простите, — закончив обед, решительно поднимается из-за стола, не обращая внимания на осуждающие взгляды Доганов. — Могу я пойти к себе?
— Что за культура, девочка? Старшие еще не закончили.
— Мне, правда, нехорошо. Хочу полежать.
— Полежи, конечно, — поддерживает Яну мать. — Гулять с нами не пойдешь? Последний вечер…
— Нет. Извините. Приятного всем вечера.
Тетя Барчин еще что-то бурчит вслед, но она уже не слушает. Добравшись до спальни, плотно закрывает за собой дверь. Выдыхает с таким облегчением, словно сваливает с груди внушительный груз.
Не находит себе места. Мечется по периметру. Все еще не принимает ситуацию. Не хочет осознавать того, что сегодня произошло.
«Это не может быть конец…»
«Мы еще встретимся…»
«Он остынет…»
«Он еще позвонит…»
«Он остынет и поймет…»
«Сейчас ему просто больно…»
«Мне тоже больно…»
«После каникул все наладится…»
Но как жить эти две недели?
Вот бы иметь возможность перемотать, она бы с радостью отдала черту эти пятнадцать дней.
Как вынести эту боль? Как выстоять?
Заваливаясь на кровать, утыкается лицом в подушку и, выпуская все скопившиеся переживания, позволяет себе заплакать. Сотрясаясь всем телом, словно в лихорадке, горько оплакивает все, что у них с Рагнариным было.
Вспоминая лучшие моменты, буквально захлебывается слезами. Заходится до икоты.
«Невозможно, чтобы все так закончилось…»
«Невозможно…»
«Господи, я так сильно его люблю…»
«Никогда никого так больше не получится!»
Она ведь даже не подозревала, что можно испытывать такие сильные чувства. Без Дениса ей все безразлично теперь. Гнев отца, Йигит, тетя Барчин… Плевать на то, что она кого-то расстроит!
«Я же умру, если Йигит ко мне прикоснется…»
«Я умру без своего Северного…»
«Господи, я умру без него!»
Когда в спальне появляется Марина, сил у Яны уже ни на что нет. В том числе и на то, чтобы хорохориться и делать вид, что у нее все хорошо.
Зачем? Не смысла.
— Там все уже собираются. Тебе не стало лучше? Точно не пойдешь?
— Нет, — хрипит едва слышно в ответ. — Останусь дома.
— А что тебя беспокоит? Может, врача вызвать?
— Нет.
— Что болит, хоть скажи? — не унимается Марина.
— Душа у меня болит.
В спальне повисает первая напряженная пауза.
— Почему? Что случилось, Ян? Что не так с твоей душой? — садится сестра рядом на кровать.
Трогает ладонью лоб, щеку. Проводит пальцами под глазами.
— Яночка… Ты меня пугаешь. Почему у тебя болит душа?
— Просто, когда вместо сердца рана, это, видимо, нормально.
— А что с твоим сердцем, милая? — понижает Марина голос до шепота.
— Его просто больше нет.
— Что ты такое говоришь? Ну, вот что ты говоришь? Ну же… — в переживаниях, невольно злится Савелян. — Расскажи нормально, что случилось.
А Янке просто хочется поскорее снова остаться одной. Все равно уже, что подумает о ней старшая сестра, и что будет говорить.
Больнее ей уже не может быть.
— У нас с Рагнариным были отношения.
Вторая пауза.
— С Денисом? В каком смысле, отношения?
— В полном смысле. У нас было… Все у нас было. Все, что может быть между мужчиной и женщиной.
— Янка… — вздрагивая, отшатывается Марина. — О, Боже, — закрывает ладонями лицо.
Качает головой. Убирая руки, медленно переводит дыхание. Заметно успокаивается, но в глазах ее все еще отражаются шок и полнейшее замешательство.
— Милая моя, — укладываясь рядом, обнимает.
Гладит младшую сестру ладонью по спине.
— Милая…
Слов утешения не находит. Как она, зная дядю Мехмеда, может сказать Янке, что все будет хорошо? Не будет. И от этого Марину переполняют беспокойство и страх, которые она, конечно же, старается не выказывать.
— Милая моя… Я сдам билеты. Не полечу на Карибы. Как только будет возможность, вылечу в Турцию. Слышишь? Потерпишь? Я прилечу к тебе. И мы что-нибудь придумаем. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Яну же переполняют переживания другого рода. Их она и выплескивает, крепко прижимаясь к сестре:
— Он ведь не знал об Йигите. Я завралась по всем фронтам. И вчера Денис это понял. И… Он разочаровался во мне. Сказал, что я фальшивая. Не та, которой пыталась казаться. Ты же знаешь, какой он гордый? Знаешь… Он думает, что я не просто обманула. Считает, что я его предала.
