– Сейчас уложу.
Повернувшись широкой, как дверь, спиной, хозяин принялся складывать в корзину съестное и какие-то бутыли, затем кинул на стойку пару мешочков со специями и ушел в заднюю комнату. Судорожно вздохнув, Фарис скорее почувствовал, чем увидел, как рядом возник знакомый силуэт.
– Так-та-а-ак, – врастяжку произнес Сейлем, небрежно облокотившись на стойку. – А я-то думаю, чем это здесь так смердит? Где ошейник потерял, красавчик? А может быть, он тебе жмет? Скажи своему коновалу, у меня есть лишний, остался от шелудивой собаки. Хорошему псу не наденешь, а тебе в самый раз подойдет…
Фарис еще ниже опустил голову, стиснув зубы и заметив, как мимо него кто-то проскользнул и выбежал из харчевни. Компания Сейлема расхохоталась, кто-то застучал кружкой по столу.
– Смотрите, Камаль сбежал! – заулыбался, судя по голосу, Сейлем. – А я как раз хотел попросить, чтобы он тебе дал пару уроков, как ублажать хозяина. Кстати, твоему лекарю деньги не нужны? Могу подкинуть пару медяков, если пришлет тебя ночью…
– А ну, хватит болтать! – хмуро одернул его вернувшийся Идрис. – Тут приличные люди сидят, нечего воздух грязными словами пачкать!
Сделал он это как раз вовремя: у Фариса кровь уже не стучала в висках, а гудела, подобно рою рассерженных пчел. Почти невыносимо было понимать, что одним ударом он мог бы стереть мерзкую ухмылку с губ Сейлема! Совсем как в прошлый раз, когда заступился за беднягу Камаля. Но нельзя… «Лучше бы тебе поторопиться, Раэн, – подумал Фарис. – Не могу же я всю жизнь прятаться у тебя за спиной! Долго не выдержу! Или убью эту скотину, или искалечу. А потом убьют меня…»
– И вообще, шли бы вы отсюда, парни. Нет бы делом заняться, болтаетесь целыми днями по улицам да у меня сидите, – продолжал бурчать хозяин, ссыпая кофейные зерна в кожаный мешочек.
Фарис чуть-чуть перевел дыхание.
– А правда, что нам тут делать? – неожиданно легко согласился молодой ир-Кицхан. – Пойдем-ка на улицу…
– Но-но, – вскинулся Идрис, заподозрив неладное. – Мне здесь драка не нужна. Не хватало еще, чтоб из-за всякого дерьма лекарь на меня старейшинам жаловался.
– Ну что вы, дядя Идрис, – заулыбался Сейлем, выходя вслед за остальными. – Никто эту тварь пальцем не тронет. Кому охота пачкаться?
– С лекарем я после рассчитаюсь, – немного погодя проговорил ир-Хаман, туго набив корзину и глянув на монеты, зажатые в руке Фариса. – И скажи ему, чтобы денег тебе в руки не давал, я их после тебя к своей честной выручке класть не стану. А теперь пошел вон, выродок.
Фарис, не поднимая глаз, молча сунул в карман куртки мешочки с приправами, перехватил поудобнее ручку увесистой корзины и выскочил на крыльцо, чувствуя, как пылают щеки. Никто его не ждал, двор был пуст. Только вот за воротами харчевни на улице стояли, разговаривая, две девушки в черных траурных покрывалах, и, увидев их, Фарис отступил в тень высокого крыльца, обогнул харчевню, вышел через ее задний двор и медленно, осторожно стал пробираться в обход улицы к дому Раэна. Одна из девушек была сестрой погибшего Малика, вторая – Лалина ир-Кицхан – его невестой. И Фарис дал бы еще раз привязать себя к столбу без всякой надежды на спасение, лишь бы не встретиться с ними.
Несколько заборов и живых изгородей, способных остановить разве что корову, он без труда перелез даже с корзиной. Еще немного, и вот их с Раэном дом! Подойти к нему мешал овраг, но Фарис уже прикинул, как его обойти, когда оказалось, что гадости, припасенные Судьбой на сегодня, еще не исчерпаны.
А впрочем, так ли уж неожиданно это было? Выйти из харчевни чуть раньше него, увидеть девушек и догадаться, что за все сокровища мира Фарис не пойдет мимо них – что в этом трудного? И тем более несложно сообразить, как именно он попытается вернуться. А потом забежать вперед – по улице это сделать куда проще, чем по заснеженным огородам – и подкараулить его в заброшенном тупике, куда уже несколько лет никто не заглядывает, кроме влюбленных парочек или придумывающих очередную каверзу мальчишек.
Обиднее всего, что до цели осталось рукой подать: только выберись на улицу да пройди несколько шагов до калитки. Попробуй выберись!
Поджидали его трое. Конечно, сам Сейлем, с нехорошей усмешкой прислонившийся к дереву. Касим, брат Малика, стоял у калитки, надежно перекрыв ее необъятной ширины плечами. А третьим был Салих, двоюродный брат Сейлема. Салих, никогда и нигде не расстающийся с пастушеским кнутом, кончиком которого на спор он мог снять жука, не повредив листик, на котором тот сидел. Он и сейчас поигрывал резной рукояткой, от которой сбегала вниз длинная кожаная змейка.
«А ведь правду говорят, что Салиха в детстве головой с лавки уронили, – почти весело подумал Фарис. – Он ведь так и сидел в харчевне…» Но придурковатый или нет, а родич Сейлема был опаснее всех. В умелых руках кнут – отменное оружие! И все-таки Фарису стало невероятно легко: сейчас, когда его собирались то ли убить, то ли искалечить, они были на равных. Не нужно испытывать вину, не нужно оправдываться…
– Иди сюда, ашара, – ласково позвал его Сейлем.
– А что это вы только втроем? – поинтересовался Фарис, пытаясь выиграть немного времени. Мысли, как с ним всегда бывало в минуту опасности, проносились четкие и стремительные. – Нужно было еще человек пять захватить…
– Для тебя хватит, – процедил задетый ир-Кицхан.
На него плевать, Сейлем не боец. Мощный, но неуклюжий Касим опасен только вблизи. Если хватит ловкости держаться подальше, его можно не бояться. Лишь бы не метнулась вперед хлесткая молния в руках Салиха!
Боковым зрением держа Сейлемова братца, все так же гладящего до блеска вылощенную деревяшку, Фарис шагнул вбок, оказавшись у самой ограды, и, размахнувшись, перебросил через нее тяжелую корзинку. Жаль, если бутыли побьются. Можно было поставить корзинку и на землю, но… пусть эти трое решат, что он собирается прыгнуть следом. Освободившиеся руки он сунул в карманы куртки и правой ладонью нагреб тяжелых медных монет, сколько смог захватить.
– Даже не мечтай, – проговорил Сейлем, отлипая от дерева.
Глаза у наследника рода ир-Кицхан блестели так лихорадочно, что Фарис впервые задумался, а не балуется ли сын старейшины дурной травкой? Хотя раньше за Сейлемом такого вроде не водилось…
– Попробуешь бежать, Салих с тебя шкуру ленточками спустит.
– А если не попробую? – спросил Фарис, прислушиваясь, не захрустит ли снег под чьими-нибудь ногами.
Трое – плохо, но не так плохо, как пятеро, например. А в трактире Сейлем поил человек семь. Кое-кто из них раньше звал Фариса другом… И ведь они наверняка знали, куда и зачем пошли эти трое. Всей их дружбы хватило на то, чтобы не пойти за Сейлемом.
– А тогда, может быть, не спустит, – снова заулыбался ир-Кицхан-младший. – Если будешь послушным и хорошенько нас позабавишь, отделаешься парой оплеух. Ты как, будешь послушным, красавчик?
«Болван, – брезгливо подумал Фарис. – Трусливый наглый болван. Сказал бы ты мне такое раньше. А сейчас спрятался за этих двоих и тявкаешь, как шавка из-под забора. Пожалуй, убивать меня вы не собираетесь. Решили поразвлечься? Обойдетесь. Вот с Касимом не хотелось бы драться всерьез… Но вы же после пары оплеух не успокоитесь. Когда еще Салиху удастся поработать кнутом над человеком… В лучшем случае изувечите, а потом скажете, что это я задел вас, благонравных мальчиков».
