Он вдруг почувствовал на губах вкус поцелуев Раэна и словно снова вдохнул запах его мокрых волос. Неужели все только ради… Да нет же, это просто глупо! В степи Раэн и сам рисковал жизнью, чтобы его спасти! Да он в Бездну пошел за Надиром! Нет-нет, это Джареддин ошибается. Раэна кто-то оболгал… Но и дядюшка предупреждал об осторожности, а ему с чего не доверять целителю, который спас и его, и Надира? А на вопросы сам Раэн молчит или отшучивается… Впрочем, если бы он хотел, разве не придумал бы достоверной лжи? Ведь Надир готов был поверить во что угодно, лишь бы это было похоже на правду. Только бы узнать побольше о своем таинственном возлюбленном! А теперь… Теперь он почти жалел, что написал Джареддину… Хотя нет, не жалел! Глупо лгать самому себе, глупо закрывать глаза, думая, что беда от этого исчезнет. Теперь ему тем более нужно выяснить правду! И если она будет такой, как написал ир-Джантари, о, тогда посмотрим, умеют ли ир-Дауды давить скорпионов, что заползли в их дом! Но что же так больно…
Он поднял бумагу и сунул ее в очаг. Несколько мгновений смотрел, как лист вспыхивает золотом, а потом рассыпается в пепел. Встал, вернулся к столу и пропустил через пальцы шелковый платок, присланный Джареддином. Лотосы и драконы… Лотосы дурманят неосторожных, принявших пыльцу, а драконы завораживают сладкими речами и губят… Знал ли Джареддин, когда выбирал подарок, что говорит этот платок? Что это, случайность, еще одно послание или предупреждение судьбы?
«Я не верю, что он лгал… – измученно подумал Надир, садясь на постель и утыкаясь лбом в ладони, от которых теперь пахло теми же благовониями, что от платка Джареддина. – Но ведь и правды не говорил. И не у кого спросить совета, никто не решит этого за меня…»
* * *
День пролетел мгновенно. Последний, окрашенный не то сожалением, не то манящим томительным предчувствием дороги. Раэн гнал прочь кисловатый привкус разочарования, прячась за привычный набор из работы, кофе и ожидания. Одно и то же. Как всегда.
Он аккуратно ряд за рядом свивал золотые кольца, вплетая слова заклятий в узорчатый металл, укрепляя драгоценные камни и накладывая завершающие чары. Времени хватило на все, даже с избытком.
Закончив, он навел порядок в доме, оставив лишь то, что нужно для непритязательного ужина и ночлега. Последнего ночлега перед дорогой. Утром, чтобы собраться, хватит нескольких минут…
В дверь постучали. Раэн замер с тарелкой в руках и осторожно потянулся сознанием через толстенную доску. Хмыкнул и поставил тарелку на стол. «Ты и в самом деле этого ждал? – спросил он себя. – Ждал, что он поймет и придет хотя бы попрощаться? Не глупи. Давно пора понять, что люди боятся странного. Ты для него немногим лучше демона, не так ли? И признай, что такой гость гораздо лучше, чем вообще никакого гостя. Вместо того чтобы провести вечер в одиночестве, ты смеешь жаловаться на роскошный подарок судьбы?»
…Освещенная только пламенем очага, комната казалась таинственной и очень уютной. Золотые отблески на стенах перетекали по мере удаления от огня в теплый шоколадный сумрак. Раэн откупорил последнюю бутылку аккамского, подумал, что надо бы пополнить запасы в Иллае, и улыбнулся. Камаль, в блаженной неге устроившийся среди подушек и одеял, лениво поднял брови.
– Чему смеешься?
– Я целый день мастерил тебе подарок и совершенно про него забыл, – пояснил Раэн.
Не утруждая себя тем, чтобы накинуть одежду, он прошел до стола, где лежала сумка, достал готовый браслет. Вернувшись к Камалю и присев рядом, провел кончиками пальцев по нежной коже от виска до уголка губ, приподнял подбородок юноши и посмотрел в сияющую темную синеву глаз.
– Ты знал, что я приду?!
Едва не мурлыча, Камаль потерся щекой о ладонь Раэна, приподнялся на локте.
– Я надеялся, – улыбаясь, признался Раэн. – Иначе заглянул бы к тебе утром по дороге. А ты пришел сам, и это просто замечательно… Дай мне руку.
– Глаза закрыть?
Камаль, тоже улыбнувшись в ответ, протянул изящную раскрытую ладонь. Раэн разжал над ней кулак, из него выскользнула золотая змейка с пронзительно синими глазами и, будто живая, обвилась вокруг запястья Камаля, сомкнув зубы на кончике хвоста. Восхищенно ахнув, Камаль поднял руку, любуясь переливами света на плетеной золотой чешуе.
– Красота какая! А она волшебная?
– Конечно, – кивнул Раэн. – Браслет зачарован так, что его нельзя ни потерять, ни украсть. И пока змейка на руке, она будет беречь тебя от болезней и укусов змей.
– От несчастливой любви тоже убережет?
Пушистые ресницы томно захлопали, но синие глаза под ними были непривычно серьезными.
– От нее и сами боги не в силах уберечься, сердце мое, – ласково сказал Раэн. – Но поверь, лучше любить безответно, чем вообще никогда не знать любви. Будешь по мне хоть немного скучать?
– Буду, – тихо сказал Камаль, опуская взгляд. – А тебе в самом деле нужно ехать? Так быстро?
– Боюсь, я и так слишком задержался, – вздохнул Раэн и все-таки решился: – Камаль, а ты никогда не думал уехать из Нисталя? Повидать мир, побывать… да хотя бы в Харузе!
– Шутишь? – несмело улыбнулся нисталец. – Кому я там нужен? Делать ничего не умею, кроме… ну сам понимаешь. А таких, как я, там наверняка больше, чем ковыля в степи.
– Таких, как ты, очень мало, малыш, – возразил ему Раэн. – И я сейчас не про постельные дела. Ремесло можно освоить, а вот такое сердце, как у тебя, это редкость. Подумай хорошенько, Камаль. Если решишься, я приеду и заберу тебя. Помогу устроиться, познакомлю с хорошими людьми… Может, найдешь там настоящее счастье.
– Счастье? А… как же Фарис?
– А что Фарис?
Раэн откинул одеяло, и Камаль с готовностью лег на живот, подставляя обнаженную спину.
– Я знаю, что он меня не полюбит, – тихо сказал Камаль, уткнувшись лбом в сложенные руки. – Но никогда его больше не увидеть… Ему сейчас так плохо! Раэн, вы поссорились? У него глаза несчастные, как у побитой собаки…
– Нет, малыш, мы не ссорились, – вздохнул Раэн, гладя золотистое стройное тело. – Просто Фарису нужно кое-что решить. А это иногда больно. Ничего, с ним все будет хорошо.
– Точно? М-м-м-м… Еще ниже!
– Вот так, да? – улыбнулся Раэн, и его рука скользнула под одеяло.
– Да. Да… Раэн?
– Что, сердце мое?
– Это магия?
– Только не в постели, – возмутился Раэн. – Клянусь! Всего лишь опыт. Хотя ты прав, это такая целительская магия! Анатомия называется.
– Не хочу, чтобы ты… уезжал… – выдохнул Камаль.
– Зимой ночи длинные, малыш, – прошептал Раэн, склоняясь к самому уху нистальца. – А эта будет самой длинной и сладкой. Я хочу, чтобы ты забыл обо всем на свете и помог мне тоже забыть кое-что. Иди ко мне, Камаль…
Он обвил рукой плечи юноши и зарылся лицом в густую шелковистую копну распущенных волос. Вино, забытое рядом с очагом, пахло одуряюще, но не настолько, как кожа Камаля. Влажные полураскрытые губы звали непреодолимо. Треснуло полено в очаге, рассыпая искры, и на обнаженных плечах нистальца заиграли блики. Скинув одеяло, Камаль всем телом потянулся навстречу его объятиям.
