— Дайте мне пирожки.
— Какие?
— Три с картошкой и сосиску в тесте!
Девчонка, по виду чуть младше меня, быстро кивает — наверняка она рада, что посетитель заберёт залежалый товар, который, в скором времени должен испортиться, и быстро начинает сгребать в пакет выпечку.
— В сухомятку есть будете?
— Вы правы. Давайте ещё бутылку молока!
Кассирша лениво кивает и, окинув меня обеспокоенным взглядом, принимается упаковывать товары в пакет. Я наблюдаю за её поспешными движениями и улавливаю симпатичное обручальное колечко на безымянном пальце. Значит, эта деревенская нимфа замужем, и, судя по всему, торопится к мужу и детям. Надо бы её расспросить, у кого можно снять комнату или дом, хотя бы на первое время.
— У вас деньги-то есть?
Девушка окидывает мой внешний облик меркантильным взглядом, явно в уме подсчитывая стоимость моей одежды. И, судя по всему, он не вызвал у неё большого доверия. Конечно же, кассирша просто не знает, что только сумочка, небрежно висящая у меня на плече, стоит почти триста тысяч.
— Да. А карточки вы не принимаете?
— Отчего же? Мы ж не при Союзе живём, у нас сейчас всё есть, как в Москве.
Хмыкаю.
Вот только магазинчик, как и внешний облик этой нимфы явно принадлежит ещё тому времени.
Сую руку в карман, отчаянно пытаясь нащупать пластиковый прямоугольник, и судорожно понимаю, что банковская карточка испарилась без следа. На всякий случай я обшарила всю сумку, и даже вытряхнула её скудное содержимое на прилавок — карточка испарилась, как будто её и не было.
А вместе с ней и все мои деньги.
Волна жара поднимается изнутри, и я вся краснею, как перезрелый помидор — никогда ещё мне не доводилось бывать в такой ситуации. Но хуже всего не это, а то, что это были мои последние средства.
Кассирша, с ухмылкой наблюдающая за моими поисками, зло поглядывает на часы, бросая на меня уничтожающие взгляды.
— Что, денег нет?
— Карточку потеряла, кажется.
Сглатываю вязкую слюну, понимая, что теперь моё будущее видится мне всё безрадостнее. На те десять тысяч, которые успела снять в банкомате, я смогу прожить от силы, неделю. И это с учётом того, что мне надо где-то жить.
О, Боже.
Как же так вышло? Её вытащил у меня из кармана какой-нибудь воришка, или я сама её обронила, пока бежала на электричку? Нет ответа на этот вопрос, да мне её и не найти уже.
— Ну-ну, все так говорят. Давай, проваливай отсюда!
— Возьмите, у меня есть наличные деньги.
Протягиваю кассирше тысячную купюру из кошелька, горестно вздыхая. Крашеная блондинка быстрее молнии хватает ассигнацию, кривя губки, и я понимаю, что здесь каждый — сам за себя.
Что я теперь буду делать?
И куда мне идти?
— Ну вот, так бы сразу. А то карточку она потеряла!
— Но это правда. Я положила её в правый карман, потому что…
— Да мне всё равно. Ну всё, я закрываться буду, уходите.
Девушка решительно открывает передо мной дверь и я понимаю, что выхода у меня нет — без денег я вряд ли смогу долго скрываться от Даниила. Никаких знакомых, которые бы смогли мне помочь деньгами или приютить у себя, у меня нет, а единственная подруга теперь спит в моей кровати с моим мужем.
Финита ля комедия.
Глава 12
Марина
*****
Сканирую недовольную продавщицу усталым взглядом, понимая, что солнце неумолимо прячется за горизонт. Скоро стемнеет, и я останусь совсем одна, на улице в Богом забытой деревушке. Даниилу даже не нужно будет стараться, чтобы разводиться со мной — я просто умру тут от страха и холода, ведь никогда в своей жизни мне не приходилось оставаться без средств к существованию.
Моя красная «Тойота», которую я могла бы выгодно продать осталась на парковке у того самого отеля, в котором прожила несколько дней. Я просто решила больше ей не пользоваться.
В том душевном состоянии, в котором я пребываю последнее время опасно садиться за руль тем более, такому неопытному водителю, как я.
Сейчас единственной ценной вещью остался мобильный телефон да обручальное кольцо с бриллиантом. Но я очень сомневаюсь, что кому-то из местных жителей понадобится «Айфон» самой последней модели, а о ломбарде здесь, вероятнее всего, даже не слышали.
Да уж.
— А у вас переночевать нельзя?
Обращаюсь к кассирше, до боли закусывая нижнюю губу. Эта девушка — мой последний шанс постараться зацепиться в данной деревушке. Электрички уже не ходят и у меня нет других вариантов для ночлега.
Ну, неужели она не попытается войти в моё положение?
— Где?
— Ну, мне всё равно. Я и на полу согласна.
— Вот ещё! Топай отсюда!
Девушка больно толкает меня в бок, и, распространяя удушливый запах дешёвого парфюма, быстро захлопывает дверь магазинчика, выставив меня на улицу.
По моему лицу начинают течь злые слёзы, но я быстро беру себя в руки. Господи, я должна позаботиться и о себе и о своём малыше. Ведь он всё чувствует. Маленький мой.
— А может, комнату кто сдаёт?
Начинаю колотить кулаками в дощатую дверь магазинчика, надеясь на ответную реакцию. И, мне неожиданно везёт — створка незамедлительно распахивается, явив мне перекошенное от злобы лицо девчонки.
— Катись отсюда! Никто у нас комнаты не сдаёт! Совсем ополоумела в своей Москве! Тут люди по-честному зарабатывают!
— Но я заплачу за постой.
— Пошла вон! А то участкового позову, он вмиг тебя в обезьянник определит!
Дверь со злостью захлопывается и до меня начинает доходить, что проиграла.
Слёзы отчаяния подкатывают к горлу, и я начинаю задыхаться от нахлынувших чувств. Волосы трепет ночной ветерок, а в глазах стоит влажная пелена и я, спотыкаясь о камни, бреду по абсолютно безлюдной тропинке.
Сжимаю губы в жёсткую линию, окидывая бревенчатые дома тоскливым взглядом, и горестно качаю головой. Конечно, можно попробовать постучать в ближайший дом — вдруг там живут более сердечные люди, чем продавщица местного магазинчика, но у меня уже просто нет ни на что сил.
Хочется свернуться клубочком под берёзой и заплакать.
Неожиданно я осознаю, что погружённая в свои тоскливые мысли, не заметила, как тропинка закончилась, и я оказалась на галечном берегу какого-то озера.
Испуганно оглядываюсь, ища глазами хоть какое-то укрытие, и ощущаю, что на берегу я стою в гордом одиночестве. Полная белая луна освещает своим магическим сиянием пустынный берег и я понимаю, что ночевать мне придётся здесь.
