Я очень хочу всё узнать и понять, стоит ли мне опасаться Даню дальше.
— А где ваш сын?
— За доктором поехал, в соседнюю деревню. Ты-то долго в себя не приходила, мы уж подумали, что не жилица ты.
Аккуратно сажусь на кровати, пытаясь справиться с накрывшим меня головокружением, и осматриваю небольшой дом, в который занесла меня судьба.
В центре, у стены — настоящая русская большая печь, возле которой высится башенка из поленьев. У окна — небольшой деревянный стол на резных ножках, накрытый кружевной скатертью. Возле него — изумительной красоты стулья с высокими спинками, на сидениях которых, для удобства, лежат аккуратные разноцветные подушечки. Из комнаты идут ещё две двери, но я не представляю, что за ними скрывается.
— Какие стулья красивые…
Я ахаю, прижимая ладонь ко рту, мгновенно представляя, как бы они изумительно смотрелись в моём доме. В том доме, где я уже никогда не буду хозяйкой и в который ни за что не вернусь.
Старушка перехватывает мой задумчивый взгляд, и ласково улыбается, источая доброту своими подслеповатыми глазами.
— Да-да, это сын мой смастерил.
— Он у вас плотник?
— И столяр, и плотник. Саша — мастер на все руки, всё умеет. А с деревом он особо любит работать — такие фокусы выделывает, что простая деревяшка самым дорогим подарком оказывается.
— Ну, надо же…
Оглядываю комнату, замечая над кроватью огромную картину, сплошь вырезанную из дерева и покрытую лаком, и перестаю дышать — ещё никогда ранее я не видела подобной красоты! И лес, и звери, и река, всё вырезано из дерева, но искусно обыграно ножом так, что от деревьев чувствуется свежий запах листвы, а от реки веет прохладой.
— Очень красиво!
— Твоя правда. Саша эту картину на выставку мастерства недавно возил, и ты представляешь, его изделиями из дерева заинтересовалась какая-то крупная фирма. Вот ждём, авось повезёт, и сына на работу приличную позовут.
— А сейчас он не работает?
— Так где ж у нас в деревне работу приличную найти? У сына руки золотые, он всем по деревне всё чинит, и на тракторе в сельхозе пашет. Зарплата, конечно, небольшая, но Саше так спокойнее — есть время на его творчество.
— Здорово.
Пытаюсь сесть и понимаю, что под одеялом я совершенно раздета — на мне какая-то длинная, до пят, белоснежная сорочка в мелкий голубой цветочек. Хорошо, хоть трусы оставили.
Смущённо хмыкаю, поджимая ноги, и женщина замечает мой осторожный взгляд:
— Это я тебя переодела, не смущайся. Сын-то тебя когда принёс, ты вся мокрая была. Вот я тебя раздела, досуха вытерла и в ночнушку свою переодела. Она чистая, не пугайся.
— Нет-нет, что вы. Спасибо.
— Ну, вот и ладно. Тесто я завела, сейчас лепёшки печь буду. Скоро и поедим. Молоко и яйца у нас свои, корову и кур держим. Так что уж чем богаты.
Провожаю удаляющуюся старушку взглядом, и закусываю губу, чтобы не разрыдаться. Эта незнакомая женщина, которая так и не представилась, оказалась добрейшей души человеком. Переодела меня, уложила в постель и собирается накормить — да обо мне в жизни никто так не заботился!
Сдавленные рыдания подходят к моей груди, и я прикрываю глаза, чтобы остановить рвущиеся наружу слёзы. Ещё напугаю старушку своим всплеском гормонов, ведь она не знает, что я беременна.
Неожиданно на улице раздаётся какой-то треск, и я испуганно прижимаю руки к животу.
Кто там?
— О, Саша приехал, врача привёз.
— На чём?
— Так на мотоцикле. Электрички-то уже не ходят.
Женщина спешит к двери, и отодвигает щеколду, озабоченно выглядывая на улицу. В дом врывается свежий прохладный ветерок и тут же на пороге появляется симпатичная женщина, одетая в ярко-голубую куртку. В её руках — медицинский чемоданчик и я понимаю, что хозяйка дома меня не обманула — это действительно приехал врач.
— Добрый вечер, Марья Петровна.
Старушка быстро подходит к врачу, принимая из её рук чемоданчик, и любезно подаёт вязаные тапочки, украшенные незамысловатыми цветочками.
— Добрый, Анна Евментьевна. Что у вас стряслось? А то Саша толком ничего не рассказал.
— Да вот, девушка сознание потеряла, сын её нашёл у озера.
— Так-так, посмотрим.
Доктор кивает и, отстранив старушку в сторону, направляется ко мне, водрузив на нос очки в роговой оправе. Я пытаюсь удерживать на губах спокойную доброжелательную улыбку, но внутри меня сидит какое-то беспокойство — как там мой малыш?
— Здравствуйте, что произошло, помните?
— Да. Я шла по берегу озера и, кажется, упала.
Говорить о том, что я на самом деле спасалась бегством от своего деспотичного мужа — мне не хотелось. Зачем пугать этих женщин? Они всё равно ничем не смогут мне помочь.
Это только моя проблема.
— Ну, давайте я померяю вам давление и температуру. Как вы себя чувствуете?
Из чемоданчика извлекается аппарат для измерения давления, а под мышку мне мгновенно ставят холодный противный градусник. Я зябко отвожу плечи, пытаясь говорить спокойно и размеренно — обычный терапевт вряд ли чем-то мне сможет помочь, а об аппарате УЗИ здесь, возможно, и не слышали.
— Да нормально. Только голова немного кружится.
— Понятно.
Женщина замолкает, прислушиваясь к ударам моего пульса, и я задерживаю дыхание, стараясь успокоиться. Наконец, она отрывается от моей руки, заглядывая в глаза:
— Вроде бы всё в норме.
— Спасибо, я вроде бы нормально себя чувствую.
— Ну тогда, я посоветую вам немного отлежаться и хорошо поесть. Других рекомендаций я вам дать не могу — не вижу причин для беспокойства.
Киваю, провожая женщину грустным взглядом. Очень надеюсь, что мой малыш не пострадал при падении — меня беспокоит только это, потому что я чувствую себя абсолютно нормально.
Глава 14
Марина
*****
Рёв мотоцикла раздаётся совсем рядом с домом, и я осознаю, что мой спаситель повёз врача назад, в соседнюю деревню. Странно, что он так и не зашёл в дом, хотя, возможно, это лишь для того, чтобы не смущать меня?
Пожилая хозяйка дома возвращается с улицы, держа в руках бидон ярко-красного цвета, и с удовлетворением улыбается, проводя сухонькими ладошками по накрахмаленному переднику:
— Ну и славно, что всё обошлось.
— Ой, мне так неловко, что я вас потревожила.
— Да перестань. Люди должны помогать друг другу. Я вот сейчас лепёшки испеку, и Саша вернётся, поужинает. Время-то позднее.
