— Едем? А то мой мотоцикл как женщину, ещё упрашивать надо, чтобы завёлся.
— Ну, и я от поцелуя я не откажусь.
Алею румянцем.
Мужчина тотчас оказывается рядом со мной, припадая горячими губами к моему рту. Ловлю его нежный быстрый поцелуй и понимаю, что мы уж слишком сблизились за эти несколько дней. Настолько, что перестали кого-либо стесняться.
И это пугает.
Пугает до дрожи под лопатками. До шума в ушах. До сбившегося сердечного ритма.
Я боюсь, что вот-вот появится Даниил и перевернёт нашу с Сашей жизнь с ног на голову. Вот так, за одну секунду.
А он может.
И даже странно, что он до сих пор этого не сделал.
— Идём? Не хорошо на работу опаздывать.
Саша кивает мне, небрежно подхватывая с пола мою сумочку. Нежно нагибается к матери, целуя её в макушку на прощание. У меня внутри всё переворачивается от этого нежного размеренного действия. Был бы Даниил так же ласков с матерью? Да нет, пожалуй, что нет.
Скорее всего, он на подсознании чувствовал, что женщина, вырастившая его — ему чужая и очерствел. Задеревенел изнутри и снаружи. Любил ли он родителей? Думаю, что да. Просто потому, что других он не знал.
Свёкор его сильно любил. Гордился, что смог фирму ему передать без опаски. Интересно, вспоминал ли он про второго сына? Думал ли о том, как живёт Александр?
Нет ответов.
А Саша… Он совсем другой.
И с этими глазами цвета свежей травы он просто переворачивает всё в моей душе, заставляя сердце быстрее биться об рёбра. Ни с чем несравнимое чувство нежности разливается по телу, и я понимаю, что дальше просто не могу скрывать от этого мужчины свою беременность.
Не знаю, как он это воспримет но, пожалуй, так будет честнее. Лучше, если он узнает обо всём от меня.
Делаю взмах рукой на прощание Анне Евментьевне и выхожу за дверь. Александр уже успел сесть на своего железного коня и сейчас застёгивает шлем. Сказать сейчас? Или после того, как он привезёт меня к фельдшерскому пункту?
Ноги сами собой начинают дрожать, и я понимаю, что мне нужно найти в себе силы для этого разговора. Нет, скажу потом. Я просто не могу сейчас отказать себе в удовольствии обнимать сзади любимого мужчину, сидя на его мотоцикле.
Подожду пока.
Осторожно залажу на мотоцикл, крепко прижимаясь к Александру и, ощущая под тонкой футболкой его ритмичный стук сердца, зажмуриваюсь. В моей прошлой жизни, когда я была женой Даниила, я разъезжала только на комфортабельном автомобиле. В нашем гараже стояло несколько машин класса люкс и у меня никогда не возникало вопросов, на чем добраться да пункта назначения.
Впрочем, у Даниила ещё был шофёр — неулыбчивый темноволосый мужчина кавказской национальности. Я с ним не общалась — он возил только мужа и только тогда, когда ему предстояло немного выпить в ресторане после заключения хорошего контракта.
Но здесь и сейчас, сидя позади Саши на неудобном жёстком сидении старенького мотоцикла я ощущала себя самой счастливой женщиной на свете.
— Хорошего тебе дня.
Александр осторожно нагибается и целует меня в макушку. Трогательно, немножко по-отечески но, вместе с тем, очень чувственно. Внутри начинает бушевать адское пламя, сотканное из нежности и сексуального влечения, но оно тут же тухнет от нервного напряжения, которое наполняет всё моё нутро.
— Саш…
Я медлю, пытаясь запомнить глаза любимого такими, какие они сейчас — нежные и ласковые, лучистые. Такое чувство, что сейчас из них исходит Божественный свет, согревающий меня своим теплом. Но, вот-вот, после моего признания всё померкнет. Исчезнет. Разобьётся на осколки.
Сглатываю комок, стоящий в горле.
— Что?
— Ты знаешь… Я хотела тебе кое-что сказать…
Мямлю, не в силах выдохнуть эту простую фразу.
Никогда не думала, что моё яростное желание стать матерью сможет обернуться против меня. Вот так, в одночасье.
— Что именно?
— Ты просил, чтобы я никогда тебе не лгала…
— Да… Я помню. Что-то случилось?
Киваю, не в силах вымолвить ни слова.
Краснею, как перезрелый помидор и к щекам тут же начинает приливать жар.
Александр трогательно берёт меня рукой за подбородок. Чуть приподнимает лицо наверх, изучающе вглядываясь в глаза. Ждёт ответа.
Зажмуриваюсь, словно боясь получить пощёчину.
— Я беременна. От твоего брата.
*****
Припускаю бегом к дверям своего рабочего места.
Я прекрасно видела, как нежная зелень в глазах Александра сменилась какой-то грозовой чернотой и у меня нет никаких сил слышать гром и молнии в свой адрес. Лучше пусть так. Я уйду а он отравится на свою работу, подумает. Поразмыслит.
— Марина!
Не оборачиваюсь, семеня ногами по вытоптанной дорожке. Правда, в туфельках на каблуках бегать по деревенским тропинкам — сплошное приключение, но я просто должна это сделать…
Цап!
Саша крепко хватает меня за локоть, разворачивая на сто восемьдесят градусов.
— Почему ты не хочешь выслушать то, что я скажу?
Обхватывает своими руками меня за талию и чуть приподнимает над землёй как безвольную куклу. Мне ничего не остается, как всё же посмотреть ему в глаза.
— Я боюсь.
— Чего?
— Твоей реакции.
Сглатываю предательский комок, вставший в горле, и осторожно перевожу взгляд на глаза любимого мужчины. Он смотрит на меня, не мигая, и совершенно открыто, ничего не боясь и не стесняясь. Но главное даже не это, а то, что он смотрит на меня с теплотой. Настоящей, неподдельной.
— У меня будет замечательная реакция.
Голос мягким бархатом окутывает меня, проникая в самую глубину души.
— Тем более, что я и сам уже об этом догадался. Ждал просто, когда ты всё же решишься рассказать. Признаешься.
— Как? Откуда?
Трясу руку мужчины, вцепившись в неё пальцами. Боже, мне казалось, что живота ещё не видно и никаких признаков беременности у меня нет. И вот… Они все знали! Догадывались и ждали моего чистосердечного признания!
— Ты же сама бормотала про ребёнка во время нашей первой встречи, помнишь? Когда приняла меня за своего мужа.
Глаза Саши начинают светиться ярче, а на губах играет доброжелательная улыбка.
Чувствую покалывание в кончиках пальцев и судорожно глотаю ртом воздух.
— Да, кажется, что-то припоминаю. Но… Это же не твой ребёнок.
— Это не важно. Папой становится не тот, кто зачал, а тот, кто вложил душу в этого малыша.
