Марина искренне порадовалась, что всё у него хорошо. Хотя одной из многих причин почему она ушла, была и такая: она устала за него переживать. Он ходил по краю. Он не гнушался ни чем. Его на каждом процессе обещали убить. И нет, она ни разу не пожалела, что ушла. Но кто бы подумал, что однажды ей могут понадобится его бесспорные таланты.
Она выехала, наконец, с развязки. Но в том месте, где можно было развернуться обратно, сознательно включила правый поворот и поехала домой.
«Значит это кому-нибудь нужно, раз второй раз за вечер вместо того, чтобы уехать за город, я снова возвращаюсь сюда», — решила она и махнула рукой на все свои недавние планы.
Да плевать, что она хотела посетить площадку, где уже начали земляные работы под новые склады. Кстати, там ей Гомельский очень бы не помешал, всё же это его деньги хотели вложить в строительство, раз они так удачно подвернулись. Но, с другой стороны, тогда пришлось бы ехать вместе с ним и на встречу с гинекологом, а это уже был перебор.
После стройки Марина хотела проехать до Степаныча в его деревню, там недалеко. Он приболел, совсем расклеился после аварии на «волнорезе», да и возраст давал знать, но это скорее всего она и сама перенесла бы на завтра.
А вот на ночь её ждал «Скалистый берег». Там, в новом жилом комплексе за городом, она уже арендовала студию, со стеклянным потолком и ванной в полу. Всё же вид с блочной людной и неопрятной многоэтажки уже изрядно ей наскучил. Если бы не пришлось кормить кошку, она бы на прошлой неделе уже съехала. А в новом жилье Марине больше всего нравилась политика конфиденциальности, закрытая территория, свой СПА и салон красоты. Она мечтала просто весь день проваляться с книжкой, или посмотреть какой-нибудь разгружающий мозг сериальчик, лёжа в ванной. И после местного салона поехать в ресторан. Сто лет уже с девчонками не встречались.
Но в итоге и ресторан перенесли, она вернулась, и завтра вместо книжки придётся снова весь день мотаться по делам.
«В общем, всё как всегда, — вздохнула Марина. — Наши планы живут своей жизнью, а мы своей».
И, уже припарковавшись, повернулась проверить не забыла ли что в машине и увидела лежащий на заднем сиденье мужской пиджак.
Так с серым твидовым пиджаком Романа Гомельского в руках Марина и навестила ближайший магазинчик, где купила себе на ужин кефир и яблоко, но, вспомнив, что доктор сказала больше есть, добавила к покупкам готовый китайский салат с говядиной.
Так, поднимаясь в лифте, не удержалась — прижала мягкую ткань к лицу. Закрыв глаза, вдохнула запах. Такой волнующий, мужской, пьянящий, что не хотелось его отпускать. Ни Гомельского, ни его чёртов пиджак.
И дома избавится от мыслей о нём было сложно. Потому, что там стояла кружка, из которой он пил, поблёскивая обручальным кольцом. Потому, что у него был самый красивый кадык на самой красивой шее, какие Марина когда-нибудь видела. И потому, что он её поцеловал. Вон там, у окна.
Она добрый час проворочалась в постели, пытаясь не думать. А потом сгребла в охапку его чёртов пиджак, уткнулась в него лицом и… уснула.
А проснулась от звонка в дверь.
Глава 32. Марина
— Кто там? — просипела Марина хриплым со сна голосом.
— Ресторан «Решес Гартен». Доставка еды.
— Что? — недоумевая, разглядывала она в глазок парня в фирменной одежде, поварском колпаке, фартуке и с двумя большими сумками в руках. Но, накинув халат, всё же рискнула открыть.
— Где я могу накрыть для вас завтрак? — огляделся парень. И на неопределённый Маринин жест уверенно подвинул к дивану в гостиной журнальный столик.
Пока Марина суетливо убирала раскиданные бумаги, пока бегала из гостиной то в ванную причесаться, то в спальню — закрыть дверь, комната уже наполнилась чудными ароматами свежей выпечки, жареного бекона, омлета и волшебным образом преобразилась, когда на бордовую скатерть с белыми салфетками встала ваза с алой розой, а на тарелках с золотыми ажурными ободками, как на голландском натюрморте, легла еда.
— Бон аппетит! — улыбнулся парень, кланяясь. И подхватив свои сумки, направился к выходу.
— А тарелки? — совершенно сбитая с толку, распахнула ему Марина дверь.
— Всё оплачено. Их, как и столовые приборы и скатерть, вы можете выкинуть или оставить себе, — улыбнулся он белозубо. И пока Марина переваривала полученную информацию, словно по мановению волшебной палочки, исчез.
И не было ничего, ни открытки, ни карточки, кроме визитки ресторана, но Марина точно знала кто сделал этот заказ.
И она ещё не успела сполна насладиться послевкусием от нежнейшего паштета на тостах, изысканности салата, приправленного капелькой оливкового масла с травами и ароматом кофе, когда в дверь снова позвонили.
Она распахнула её не спрашивая, почему-то ожидая увидеть самого Гомельского, но это снова была служба доставки. В этот раз цветов.
И два букета, составленные строго в цвет интерьера, роскошных, необычных, благоухающих заняли свои места на барной стойке и на прикроватной тумбочке, а вот с третьим у неё возник вопрос.
— Это точно букет для ванной? — недоумевала Марина, разглядывая синие тона лепестков, что вежливый курьер расправлял на ранее неизвестных ей цветах, прежде чем поставить у раковины.
— Да, — уверенно кивнул он, глядя в доставочную карточку, пока Марина оглядывалась, чем эта одетая в розовый кафель, как в броню, ванная обязана столь оригинальному дополнению. — Синий — цвет верности и постоянства. А в астрологии считается символом Венеры, богини любви, — просветил её курьер, откланиваясь.
«Ах ты, коварный селадон!» — покачала головой Марина, не торопясь выходить за курьером, когда, наконец, догадалась в чём дело. На тонкой трубе полотенцесушителя за своей спиной она, наконец, обнаружила чему была посвящена эта синяя композиция из эустом — её кружевному белью.
И оставшись одна, достала из внутреннего кармана пиджака визитку — единственную вещь, что она обнаружила в этой части гардероба владельца.
— Гомельский, — прозвучал его тягучий баритон буквально после первого же гудка.
— Скворцова, — ответила она в тон.
