— Кто же их будет покупать? Разве что будешь барыжить своим подружкам, которые тебе в рот заглядывают.
— А почему нет? — так и не дав ему продолжить лёгкое заигрывание, развернулась она.
— Шутишь? — хмыкнул он и убрал руки, понимая, что второго раза всё равно не будет.
— Ну, зай! — капризно скривила Лиза губки. — Ну поговори с этой, как её, Воронцовой? Кузнецовой? Она же тебе не откажет?
— Скворцовой. Я попробую, — обречённо вздохнул он, принимая этот лёгкий вызов его самолюбию (разве ему можно отказать?), но не оставшись в долгу. — Может, тогда пригласим её на детский праздник? Сама и озвучишь ей свой бизнес-план?
— Спасибо, зай! — благодарно чмокнула его Лиза в щёку и радостно выскочила из ванной.
«А я вообще-то не пошутил про бизнес-план», — усмехнувшись, завернулся Гомельский в мягкий махровый халат и пошёл звонить Моржу.
Вот теперь можно выслушать его новости, а затем и ознакомиться с предложением, ради которого так настаивал на личной встрече этот селадон*, что откровенно спаивал и демонстративно волочился сегодня за его женой.
И, открыв бумаги, очень удивился, что предложение Моржова тоже было связано с «West-East».
_______________________
Селадо́н (фр. Céladon) — пастух, изнывающий от любви, герой французского пасторального романа XVII века «Астрея» („L'Astrée“) Оноре д'Юрфэ. В русской культуре имя Селадона стало именем нарицательным, первоначально томящегося влюбленного, затем — ухаживателя, дамского угодника, волокиты, обычно пожилого.
Глава 8. Марина
— Хорошо-то тут как! — уступая место Зое, досевающей по торцу грядки редис, посторонилась Марина и оглянулась на маленький огородик.
Хотя не такой уж он был и маленький, просто аккуратненький: все грядки огорожены досками, все дорожки выложены плиткой, каждая тяпочка на своём месте, каждое деревце нарядно побелено. Уют. Порядок. Комфорт.
На крашеном деревянном настиле, соединяющим дом с огородом, Зойкин сын, пятилетний Андрюша, дрессировал щенка. Маленький персиковый щенок громко лаял. Андрюшка радостно смеялся, кидая ему шарики собачьего корма. А две кошки, старая и молодая, видимо, обалдевшие от того, что на их территории появился этот ужасный зверь, не мигая взирали на происходящее с крыши сарая.
Портила идиллическую картину тёплого весеннего дня на даче только недовольная Зойкина физиономия. Фраза «Отвалите все!» читалась на красивом ухоженном лице следящей за собой женщины как на рекламном плакате. И не разглядеть было за ним настоящую Зойку: смешливую, добрую, милую. Сегодня это была бездушная демонстрация косметических услуг: правильно увлажнённая кожа, грамотно наращённые пушистые ресницы, умело татуированные идеальные брови и чувственно подкачанные силиконом губы. Не спасали от досадного желания отвернуться от её ожесточённого лица ни бездонный синий взгляд, ни обрамляющий его уложенный волосок к волоску платиновый блонд редкого оттенка магической пудры. И хотя вопрос: «Что делает эта сказочная фея на грядках?» и возникал, но не у Марины. Марину мучила эта сквозившая от подруги нервность, с которой Зойка отмахнулась на вопрос «У тебя что-то случилось?», буркнула «Ничего». И эта отчуждённость хоть и не мешала им дружно работать, но не позволяла толком поговорить.
— Умаялись, работницы мои? — прокричала им Нина Ивановна, Зойкина мама, худенькая и такая же аккуратненькая, как вся их дача.
Свежая хна, которой она с завидным постоянством и убеждённостью в её пользе, закрашивала седину, ярко горела на солнце. И густые блестящие волосы, убранные в тугой узел, только подтверждали её правоту. Она достала из чистого выглаженного передника, в котором хлопотала на кухне, ломтик шоколадного бисквита в красочном фантике и вручила внуку, потрепав по блондинистой головушке.
— Мама, не надо давать ему сладости перед обедом, — разогнулась Зойка и с излишним усердием, больше похожим на остервенение, принялась стягивать рабочие перчатки, пока, подхватив со скамейки пластиковую бутылку и кружку, Нина Ивановна шла к ним.
— Когда ещё будет тот обед, — беззлобно возразила она. — А батончик полезный, с молочной начинкой. Я вам сока берёзового принесла, трудяги. Холодного. Вкусного. Лев Константинович сам ставил, — налила она в кружку мутноватую прозрачную жидкость и протянула Марине, когда Зойка демонстративно отвернулась.
— Сказала бы уж правду: полезного. Тебе всё вкусно, если полезно, — безрадостно разглядывала она свой маникюр.
Как же неудачно она была сегодня не в духе, эта Зоя Львовна Макарова. Они засеяли уже три грядки, а Марина из-за этой непонятной ей Зойкиной раздражительности всё никак не могла начать такой важный для неё разговор.
— Что ещё нужно сделать, Нина Ивановна? — сделав из уважения несколько глотков ледяного до зубной боли сока, вернула Марина кружку, так и не поняв есть ли у него вообще вкус.
— Может, лучок ещё высадите, который рассадой у меня? — мягко, виновато попросила Зойкина мама. — И на этом всё. Там Гриша уже приехал. Лев Константинович костёр пошёл разводить. А вот и мальчишки, — обернулась она.
Но можно было и не оборачиваться. Вопли, с которыми восьмилетние близнецы Вагнеров кинулись тискать щенка слышны были в радиусе поражения ядерного взрыва.
— Мам, может, хватит на сегодня? Свежий маникюр, и посмотри на что уже похож, — предъявила Зойка маме руку, тяжело вздохнув. — Всё за один день не переделаешь, правда?
— Так, когда же вы ещё приедете? Ну ты-то ладно, а вот Мариночка до майских вряд ли к нам выберется, да и то сможет ли. А у неё рука лёгкая. Помнишь, в прошлом году лук, что она садила, какой уродился? По восемьсот граммов каждая луковица.
— Мам, — предупреждающе покачала головой Зойка. — Это просто сорт такой. Он у тебя каждый год таким вырастает.
— Несите, несите ваш Экзибишен, — охотно кивнула Марина, прекрасно понимая от каких воспоминаний пытается оградить её подруга. — Как раз пока суть да дело до шашлыков и высадим. А то я, наверно, и правда, на следующие выходные не выберусь.
— Неужто планы? — хмыкнула Зойка, опять натягивая перчатки.
— Неужто удивляет? — хмыкнула в ответ Марина, острым краем ручной тяпки делая на новой грядке глубокую борозду.
— Не особо. Подозреваю, всё то же. Работа, работа, работа, — подхватила Зойка лейку и пока Марина делала вторую траншейку, заливала первую. — Так о чём ты хотела со мной поговорить?
«Тяни, не тяни, ПМС её сегодня не пройдёт, если это он, — резонно решила Марина. — И раз уж она сама начала…»
